Совы в Афинах

“Это был осел”, - сказал Соклей, благородно сопротивляясь искушению добавить "И ты еще один". “Он был маленьким, а я довольно большой. Мои ноги почти волочились по пыли, когда я сел на него верхом. Он шел. Он не шел рысью или галопом ”.

“И кроме того, тогда тебе было любопытно”, - сказал Менедем. Соклей не удостоил это ответом, тем более что это было правдой.

Они поехали. С Соклея градом лил пот; он пожалел, что не выпил немного вина или хотя бы воды перед отправлением из Пейрея. Кто мог догадаться, что люди Деметриоса делали там, позади? Он оглянулся через плечо. В небо не поднималось большое облако черного дыма. Во всяком случае, они начали жечь не ради забавы. Деметрий сказал, что пришел освободить Афины. Конечно, разница между тем, что говорил генерал, и тем, что он делал, слишком часто была огромной.

Соклей и Менедем почти вернулись в Афины, когда снова увидели всадников Деметрия, на этот раз двигавшихся в другую сторону. Вместе с солдатами ехал обеспокоенный гражданский, который выглядел не слишком счастливым верхом, Соклей уловил обрывок разговора: кавалерист сказал: “Не волнуйся, о лучший. Я уверен, мы что-нибудь придумаем”.

“Интересно, что это значит”, - сказал Менедем.

“Возможно, Деметрий, сын Антигона, в конце концов, не отправил персидского палача поджидать Деметрия Фалеронского”, - ответил Соклей.

“Возможно”. Менедем злобно рассмеялся. “Или, может быть, он хочет, чтобы Деметрий Фалеронский думал , что его не поджидает палач”.

“Возможно”, - признал Соклей. “Македонцы ведут игру впроголодь, Кассандр долгое время вел ее по-своему здесь, в Афинах, как и Деметрий Фалеронский. Если другому Деметрию трудно найти причины, чтобы устроить ему неприятности, я уверен, что многие афиняне могли бы предложить какие-нибудь.”

Как только родосцы вошли в город, Соклей обнаружил, насколько он был прав. Афины бурлили, как виноградный сок, превращающийся в вино. В течение десяти лет людям приходилось молчать о том, что они думали. Вот что сделала тирания. Это была благородная тирания, но, тем не менее, это была тирания. Теперь…,

Теперь, направляясь через город к дому Протомахоса, Соклей услышал многое из того, о чем люди, должно быть, думали, а не говорили. “Фурии забирают Деметриоса!” было популярно. Как и “К воронам с Деметриосом!” Кто-то сказал: “Один из приятелей Деметриоса обманул меня с домом. Долгое время я ничего не мог с этим поделать, но теперь я поквитаюсь ”. Кто-то другой добавил: “Здесь полно грязных негодяев, которым лучше бежать, пока мы их не поймали и не подрезали им сухожилия!” Возможно, он говорил метафорически. С другой стороны, возможно, это было не так. Если бы Соклей был человеком, который обогатился за годы правления Деметрия Фалеронского, он не верил, что тот захотел бы задерживаться в Афинах, чтобы выяснить это.

Кто бы ни правил Афинами, бизнес должен был продолжаться. Менедем вернулся в Пейрей на следующий день после того, как люди Деметрия, сына Антигона, захватили порт, чтобы убедиться, что "Афродита " в безопасности. “Никаких проблем, шкипер”, - доложил Диокл. “Солдаты подчинены хорошей дисциплине, и они не грабят”.

“Какое облегчение”, - сказал Менедем и привез в Афины еще немного духов.

На следующий день он торговался с рабыней гетеры на агоре, когда по рыночной площади пронеслась единственная фраза: “Он ушел!”

“Деметрий Фалеронский?” - Спросил Менедем.

“Это не мог быть никто другой”, - ответила рабыня. Она была средних лет и некрасивая, но ее лицо сияло. “Может быть, теперь здесь все будет лучше”.

“Я надеюсь на это”, - сказал Менедем, подумав, с другой стороны, может быть, они этого и не сделают. Он пробормотал себе под нос. Это было чем-то более вероятным, что пришло бы в голову Соклею. Но никому, кто наблюдал, как македонские маршалы Александра колотили друг друга взад и вперед, было легко поверить, что любой из них может решить проблемы полиса, просто появившись и щелкнув пальцами. Как бы сильно они ни хотели быть, маршалы не были богами. Насчет самого Александра Менедем не был так уверен.

Пока он и раб продолжали торговаться, за первым волнующим дуновением слуха последовали подробности. Судя по тому, что говорили люди, Деметрий, сын Антигона, предоставил Деметрию Фалеронскому безопасный пропуск до границы с Боотией, которая оставалась в руках Кассандра.

“Очень жаль”, - сказала женщина. “Я хотела, чтобы его повесили на кресте”.

“Что он тебе сделал?” Спросил Менедем.

“О, он ничего мне не сделал”, - ответила она. “Но он годами подлизывался к македонцам, и меня это достало”.

“Понятно”, - сказал Менедем. “Но разве Деметрий, сын Антигона, тоже не македонянин?”

“Ну, а что, если это так?” - спросила рабыня в ответ. “Он сказал, что мы собираемся стать свободными, поэтому, конечно, я предпочла бы видеть его, чем Деметрия Фалеронского”.