Созданы для любви

Но за дверью стояла другая женщина, не Вода. Она была гораздо выше, а ее лицо скрывала пластиковая маска кролика.

– Привет, – сказала она.

Она держала рядом со ртом небольшой приборчик, который изменял ее голос, который из-за этого звучал как у бурундука, а еще она принесла сумку-холодильник для пикника.

– Можно войти?

– Наверное, – сказал он. – Это не мой дом.

Она вошла и села на диван. Джаспер предполагал, что если бы она сняла маску, то оказалась бы очень привлекательной. Было что-то такое в ее движениях, особая легкость бытия.

– Вы меня не знаете, – сказала она.

– Поверю вам на слово, – ответил он. – А зачем маска?

– Мы близко общаемся с Водой, – пояснила она. – Коллеги, подруги. То, что она с вами сделала, по-моему, очень жестоко. Впрочем, ей я это тоже сказала. А теперь она вас прогоняет.

– Ох, – вздохнул Джаспер, почесывая ногу. – Так вы значит, из тех, которые приходят с коробкой и следят, чтобы я собрал все личные вещи со стола и не устроил скандал? Ну, если бы я тут работал и у меня был стол и личные вещи… Но у меня их нет. Дайте мне мои ключи от машины и тапочки.

– Нет, подождите. Я хочу вам кое-что предложить. – Крольчиха открыла сумку-холодильник и достала оттуда шприц. – Вода сказала, что вас мучает проснувшаяся совесть. Теперь вы должны делать добро, так? У меня есть идея, с чего начать. Дело рискованное. Мне кажется, чтобы вполне искупить грехи прошлого, сделать что-то действительно важное, вам нужно подвергнуть опасности свою жизнь. Что думаете?

– Ну… – протянул Джаспер. Если она так хотела, чтобы он вызвался ей помогать, могла бы надеть маску дельфина вместо кроличьей.

– Кое-кому очень нужна помощь. Вода развлеклась с вашим мозгом, а другие люди развлеклись с мозгом одной девушки, только гораздо, гораздо хуже. В ее мозг вставили чип. – Она потрясла шприцем. – Это его деактивирует. Вам предстоит совершить подвиг. – Она подвинула контейнер к Джасперу. – А я верну вам все деньги, которые вы отдали за операцию и добавлю кое-что сверху. У вас будут средства, чтобы возместить ущерб, который вы нанесли в прошлом. Но если вы согласны ей помочь, нужно торопиться. Она с трудом держится в эмоциональном плане. Вот, посмотрите.

Джаспер открыл папку и стал листать фотографии.

– Вы сказали, что моя жизнь будет в опасности. Почему вы хотите ей помочь?

– Потому что то, что с ней сделали, бесчеловечно? То, что сделают с вами, если ничего не выйдет или вас поймают, тоже бесчеловечно. Будьте уверены. Но вы спасете человека – всего за один день вы превратитесь из недостойного жить в заслуживающего жить больше, чем подавляющее большинство людей. Кроме того, ее мужу пора двигаться дальше. В частности, в мою сторону. Злость побуждает его к действию, поэтому, если она сможет убежать от него, он сильно разозлится и будет готов к подвижкам на личном фронте раньше, чем если она умрет и он решит, что должен публично скорбеть. В долгосрочной перспективе я за то, чтобы перенести все в более гуманное русло. У меня большие планы на будущее.

Джаспер посмотрел на фотографию женщины, которая и правда выглядела очень печальной. Печаль была особого рода, такую мог бы облегчить теплый душ, по крайней мере, с точки зрения ее очевидного физического проявления.

– Мои родители, – внезапно выпалил Джаспер. – Вы можете выяснить, живы ли они?

17

Крольчиха обещала передать весточки его маме с папой – оба, как она выяснила, все еще были живы. Послания получились достаточно запутанными, но он надеялся, что родители все равно им обрадуются. Теперь, когда ему было стыдно перед своими жертвами и он понимал, что они пережили, ему было любопытно, мучило ли его родителей такое же чувство вины за то, как они его воспитывали, или за то, что недостаточно проводили с ним время. Во взрослом возрасте он ни разу не общался с мамой, так что не знал, что потерял, а папа считал, что совершенно нормально всю встречу плакаться, как ему в очередной раз разбили сердце. Так что и с ним Джаспер долго не продержался. Он не хотел сближаться с ними, но также не хотел, чтобы они чувствовали себя виноватыми из-за него и жалели, что все сделали не так. В письме говорилось: «По сложным и малоприятным причинам, ваш сын не может выйти с вами на контакт. Но он хочет, чтобы вы вспоминали его с теплом, хотя он далеко, и знали, что он вас любит и тоже о вас думает». По большей части он не слукавил, верно? Он хотел, чтобы они были счастливы. Он их любил, в смысле, он беспокоился, все ли у них благополучно, и хотел бы, чтобы они лучше друг к другу относились. Было приятно отправить им что-то, что бы их успокоило.

Воде он тоже оставил записку, у двери гостевого домика. «Я тебя люблю, – говорилось там. – Ты сама меня заставила, но все же».