Созданы для любви

Хейзел положила ладонь ему на руку, которой он держал руль, но тут же убрала. Из-за эрекции, которую сложно было не заметить, к какой бы части его тела она ни прикасалась, она как будто трогала его член.

Если чип не отключился, то это, может быть, последний в ее жизни шанс с кем-то переспать. Впрочем, лучше не провоцировать Байрона убить Джаспера. Плохо, что она вообще о таком думала.

– Нам лучше разделиться, как считаешь? – спросила она. – Если чип все еще работает, лучше мне не знать, где ты находишься, – она взглянула на часы – семь вечера. У Джаспера оставалось почти семнадцать часов, чтобы убраться как можно дальше. – Если уедешь сейчас, к следующей загрузке успеешь оказаться на другом краю земли.

– Давай лучше сначала увезем тебя отсюда, – он поерзал в кресле, видимо, стараясь обрести контроль над своим телом. – Куда ты хочешь поехать?

Если бы Хейзел знала…

– Просто как можно дальше. Если бы ты спросил, где я точно не хочу оказаться, я бы ответила. Кажется, я могу думать о своих желаниях только методом отрицания. Типа «Наверное, я хочу вот этого, потому что явно категорически не не хочу». Боль я точно не люблю, например.

– Я притворялся, что люблю женщин ради денег, – сказал Джаспер. – Так что мудростью, как в идеале нужно поступать с собственными желаниями, поделиться не могу.

Хейзел задумалась, смотря в окно машины.

– Я ведь тоже вроде как ради денег притворялась, что люблю. То есть инициатива была не моя. Ни встречаться с ним, ни выйти замуж. Но когда на меня это свалилось, трудно было отказаться от перспективы превратиться в невесту мультимиллионера. – Сначала Байрон совсем не казался ужасным человеком, просто странным. А не странен кто ж? Но она и не слишком старалась разглядеть в нем что-то ужасное. Оно должно было бы очень сильно бросаться в глаза. «Выходи за меня и никогда ни о чем не беспокойся; тебя минует большинство материальных проблем этой жизни» – очень выгодное предложение. – Но я правда хотела жить с ним как супруга. Знаешь, это как учиться ездить на велике? Когда тебя подталкивают и поддерживают, но все равно все зависит только от тебя? Я думала, что смогу научиться его любить. Я никогда не любила, но мне казалось, что это гораздо проще, чем все остальное, чему люди успешно учатся. Не знаю, вроде бодибилдинга. Хотя им я тоже не занималась. Я думала, что полюбить совсем не сложно. По крайней мере мне казалось, что однажды я дойду до точки равновесия. Ну, типа «Все достаточно неплохо, я не страдаю двадцать четыре на семь».

Джаспер вывел машину на автостраду, что навело Хейзел на мысль о камерах, будках для оплаты, блокпостах. Впрочем, с таким же успехом они могли попасть в засаду и на сельской грунтовой дороге.

– Ты ни разу не влюблялся случайно? – спросила она. – Твое притворство никогда ни во что не перестало?

– Нет, – ответил он. – За себя я никогда не опасался.

Хейзел поймала себя на том, что разглядывает его лицо.

– Как вообще можно быть таким красивым?

– Кстати, я просто еду вперед. Понятия не имею, куда мы направляемся.

– Ничего. Мне любопытно, ты всегда был таким красивым?

В старшей школе Хейзел и ее друзья устраивали бесцельные покатушки, чтобы потусить без надзора взрослых. Они кружили по одним и тем же кварталам, слушали музыку, курили травку, флиртовали и ругались. Они ездили так долго, что могли бы за это время сгонять до какого-нибудь интересного места и вернуться домой к комендантскому часу, но это было бы не так весело. Неясно, развлекались ли они так во имя бунта или из недостатка фантазии. Хейзел осознала, что как ни странно, но в те ночи она чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо еще в жизни: сидя на заднем сиденье машины, которой управлял обкуренный подросток, только-только научившийся водить. Зато она была далеко от неодобрительных взглядов своих родителей, далеко от обязательств, далеко от всего, кроме глупого хихиканья друзей.

– На самом деле, в школе я выглядел скорее забавно, – сказал Джаспер, – хорошо стало только недавно.

Может, она с ним и заигрывала; она не могла решить. Действительно, глупо было не потрахаться напоследок, раз уж они оба вот-вот умрут. Это ведь бородатая шутка, разве нет? Мы умрем, так давай уже займемся этим. То, что было ей свойственно в старшей школе, вероятно, оставалось актуальным и сейчас, как бы грустно это ни было: если предложить ей множество вариантов, чем заняться, она всегда выбирала тот, который давал наибольшую отсрочку от одиночества. Она могла умереть через несколько часов, и ничего на свете ей не хотелось сильнее, чем знать, что рядом кто-то есть.

– У меня тоже что-то типа чипа в голове, – выпалил Джаспер. – Модификация. Я должен тебе об этом сказать. Не говорить было бы нечестно, а я слишком долго нечестно жил. Меня привлекают только дельфины. Поэтому я согласился на операцию, благодаря которой, когда я занимаюсь сексом с женщиной, мне кажется, что она дельфин. Если закрыть глаза, симуляция идеальная.

– Оу, – протянула Хейзел и посмотрела на радио. – А та песня… Ты от нее завелся?