Создатели

Руперт побрился, пригладил волосы влажной ладонью, надел темно-коричневый шерстяной костюм (мечту модников в 1920-х) и присоединился к остальным. Люсия собрала волосы в хвост и переоделась в блузку с длинным рукавом и юбку по щиколотку. Так одевались на работу прихожанки новой церкви, но на Люсии этот наряд выглядел комично.

– Хорошо, Дэниэл, – Люсия включила голографическую камеру. – У тебя есть шанс сделать в жизни хоть что-то стоящее.

Туринский провел их сквозь лабиринт тускло освещенных комнат, а затем вниз по лестнице. Он отпер железную дверь.

– Не поддавайся на его провокации, – предупредил он Руперта. – И прости за вонь. Он отказывается протираться губкой, так что мы поливаем его из шланга раз в несколько дней.

Дверь распахнулась, и Руперт вошел в комнату со стенами из шлакоблоков. Внутри стояла большая железная клетка, как в обезьяннике или старом городском зоопарке. В ней, откинувшись на груду засаленных подушек, сидел мужчина, его нога была пристегнута к пруту решетки длинной цепью. У него были длинные, седые всклокоченные волосы, и от него воняло, словно от скунса. Руперт узнал татуировки со свастиками на дряблых руках и голом торсе. Мужчина наклонился к нему и улыбнулся, обнажив зубы в засохших сгустках черной крови.

Это был Холлис Вестерли.

Глава 21

В подземной комнате был бетонный пол, но в клетке Вестерли лежало несколько затертых ковриков и тряпок. Еще там стояли небольшой биотуалет, несколько бутылок с водой, койка и были разбросаны строго запрещенные журналы с фотографиями людей, занимающихся сексом. Вестерли поднялся с груды подушек посреди клетки и подошел к Руперту, волоча за собой цепь.

Он улыбался кривым щербатым ртом.

– Я тебя знаю, – сказал он, – я тебя раньше видел.

– Всегда приятно встретить поклонника, – ответил Руперт.

– Кто сказал, что я твой поклонник? – Вестерли посмотрел на Туринского. – А теперь дай мне сигарету.

– Это будет уже третья сегодня, Холлис, – напомнил Туринский.

– Ты обещал дать мне сигарету, когда он придет.

Туринский пожал плечами и достал мятую пачку «Честерфилда». Он протянул Вестерли сигарету через прутья решетки и дал ему прикурить.

Вестерли глубоко затянулся и зашелся в громком кашле. Казалось, что у него в груди перемалывается гравий. Он взглянул на Руперта влажными глазами.

– Они приставили ко мне цветного парнишку, и он решает, когда мне курить, когда мне есть, когда мне пора почистить сортир, – пожаловался Вестерли. – Как тебе такое?

– Должно быть, вам нелегко приходится, – ответил Руперт. Мышцы его рук и пальцев сокращались сами по себе. Он подумал, что какая-то часть его, возможно, осталась запрограммированной на убийство, несмотря на усилия Смита.

– Да уж, нелегко, – сказал Вестерли и снова закашлялся. У него на губах выступила кровь. Он перевел взгляд на Люсию, которая крепила цилиндрическую голографическую камеру на штатив в нескольких футах от решетки. Медленно осмотрел ее тело сверху донизу. – Это еще кто?

– Это, ммм… Карен. Карен Андерс. Андерсон. Оператор.

Вестерли продолжал похотливо разглядывать Люсию.

– По мне, так она смахивает не на Карен Андерсон, а на Марию Гонсалес. Эй, ты же Мария Гонсалес?

Люсия не обращала на него внимания и переговаривалась с Арчером, не выходя из образа:

– Нам нужно больше света.

– Скажи, чтоб Мария подошла сюда, – потребовал Вестерли. – Пусть подойдет поближе и встанет на колени.

– Она занята, – ответил Руперт. – Мистер Вестерли… Я не ошибаюсь? Вы Холлис Вестерли?

– Ага.

– Меня зовут Дэниэл Руперт, я ведущий вечерних новостей телекомпании «Глобнет Лос-Анджелес». Насколько я знаю, вы готовы рассказать нам очень важную историю сегодня вечером… Сегодня утром.

– Про Рагнарек, – Вестерли снова улыбнулся окровавленным ртом.

– Про что, простите?

– Рагнарек. Конец света. Когда волки сожрут солнце и луну. Вы уже записываете?

– Мы готовы? – спросил Руперт у Люсии.

– Да, хотя свет тут не очень, – ответила Люсия с полуулыбкой.

Руперт сел на складной садовый стул, который принес для него Арчер. Вестерли устроился на корточках прямо у решетки, жадно затянулся остатком сигареты и растер окурок по бетонному полу.

– Что они тебе рассказали? – спросил Вестерли.

– Почти ничего, – честно признался Руперт. И еще более откровенно добавил: – Все считают, что лучше мне ничего не знать, пока вы сами не расскажете.

– Правильно, – согласился Вестерли. – Чтобы как следует рассказать про Рагнарек, надо начать с брата Зеба.

– Кто такой брат…

– Заткнись и слушай, потому что я хочу получить свою хренову синюю таблетку. Меня взяли в Детройте двадцать лет назад, зимой 2014-го или 2015-го. Мы с другом ввалились в корейский винный магазин. Думали все сделать быстро, ну, знаешь, забрать наличные, прихватить пару бутылок и свалить.

Но мелкий желтопузый ублюдок развопился, как ненормальный на своем языке, и я ударил его прикладом разок-другой, просто, чтоб утихомирить. Сказали, будто я сломал ему челюсть в пяти местах, но я не верю. У него такая мелкая челюсть, что ее и сломать-то негде.