Создатели

Короче, из-за этого корейского недоумка мне дали сорок лет в Ионии^[13]. Что стало с другом, не знаю. Я попал в Ионию где-то в середине 2015-го, почти летом. Там был кое-кто из братьев.

– Братьев? – переспросил Руперт.

– Ну, из движения за права белых. Я состоял в национал-социалистической партии в Миссисипи, а в тюрьме была группа из Мичигана. Называлась «Белый арийский молот». Там верховодил Трейс МакКалли. Я к ним присоединился.

Месяца через два-три, как я попал в Ионию, появился брат Зеб. Сначала никто не знал, за что его упекли, а потом оказалось, что он пристрелил шестерых гопников средь бела дня. Говорят, когда он это сделал, у него было всего пять пуль. И я верю, брат Зеб мог такое сделать.

Брат Зеб – это тебе не простой уголовник. Он был очень тихий, даже ходил так тихо, что ни за что не услышишь, если он не захочет. Вокруг него как будто облако тишины было.

Помню, через пару дней, как Зеб появился в тюрьме, кое-кто из крутых ребят решил, что его надо малость проучить. Нет, он не нарывался, конечно, но видно было, что он может воду заморозить, если на нее поссыт.

И один здоровенный черномазый, в нем было четыреста фунтов, не меньше, перегородил брату Зебу дорогу в столовой. А брат Зеб, в два раза его меньше, даже не посмотрел, кто перед ним. Одной правой схватил парня за руку и свернул ее, как газету. Клянусь, прямо до плеча. Я такого никогда не видел. А брат Зеб просто пошел себе дальше, даже не оглянулся.

Мы знали, что брат Зеб из наших, у него были татуировки, вот как моя скандинавская свастика, прямо на сердце. Из нас мало кто встречал таких, как Зеб. Я и сам кое-что понимал в расовых делах, но брат Зеб наизусть помнил стихи и главы из книг всяких умников, типа Дарвина или как его, немца… Нишце. Брат Зеб объяснял нам про ход истории, про то, что белая раса должна править миром. Ну, то есть он был умный, наверное, сто книжек прочитал, а то и больше.

Ну, и парни стали ходить за ним, слушать его. А Трейс МакКалли завидовал, потому что его никто не слушал, и все знали, что Зеб умнее Трейса. Да вот кто круче? Трейс был здоровенный, как шкаф, и никого не боялся.

В итоге Трейс запретил нам разговаривать с братом Зебом, типа тот запудривал нам мозги. Но мы-то все знали, что Трейс завидует, потому что он больше не вожак в стае.

На следующий день надзиратели нашли Трейса на полу в его камере. Он валялся кверху брюхом, весь выпотрошенный, и истек кровью. Никто не мог доказать, что это сделал брат Зеб, даже надзиратели. И тут мы про брата Зеба все поняли. Во-первых, он в сто раз сильнее Трейса и изворотливый, словно уж. Во-вторых, он мог что угодно сделать, а никто бы и не заметил. А в-третьих, он разобрался с Трейсом по-честному, не воткнул в него перо втихаря за обедом, как некоторые делают, а убил один на один.

– Понимаю, – сказал Руперт. В этот момент он особенно радовался, что его отделяла от Вестерли металлическая решетка.

– После этого мы много времен проводили с братом Зебом. Он объяснял нам, что белые люди от природы превосходят полукровок, что либералы и евреи контролируют СМИ. Они врут нам о нашей истинной роли в истории и скрывают, что низшие расы ведут себя, как животные. Брата Зеба приятно было слушать. Поэтому мы и стали называть его братом, он был как настоящий святой. Белый пророк.

Брату Зебу пофигу было, что он в тюрьме. Он мог достать что угодно. Наркотики не одобрял, говорил, что мы должны оставаться чистыми перед будущей межрасовой войной, но если кто-то просил добыть дури, он не отказывал. И дурь всегда была что надо.

Брат Зеб часто подолгу разговаривал со своими адвокатами. Он вышел из тюрьмы месяцев через пять-шесть. Я, блин, гарантирую, что у него были не гребаные государственные защитники. Эти козлы ни о чем с тобой не станут говорить, только предложат сделку с прокурором.

А потом оказалось, что мы про брата Зеба много чего не догоняли. Он вышел на волю, и за три месяца освободились парни, которые были к нему ближе всех, нас таких было человек двенадцать. За кого-то залог заплатили, хотя они сами не ожидали, ну, и всякое такое.

– А как вы оказались на свободе? – спросил Руперт.

– Это самая странная история. Я мотал первый год из сорока, и тут мне звонит по телефону брат Зеб. Мне тогда нельзя было говорить по телефону: один надзиратель на меня за что-то окрысился, но мне все равно разрешили разговор. Он мне рассказал, что купил большую ферму в Айдахо и собирается устроить церковь Белого Создателя, чтобы защищать наследие белой расы, и попросил ему помочь.

Я ему говорю: «Зеб, да я бы помог тебе, не вопрос, но я уже буду стариком, когда выйду. А он мне ответил так тихо и спокойно, что я аж испугался: «Все можно устроить». Но он сказал, что я должен пообещать, что никогда не предам его. А мне тогда и клясться не надо было, я и так был за него.