Созидая Бога (СИ)

        И, в-третьих – при помощи чего? Слов, логики, математического аппарата или ещё чего?

Чтобы не запутаться с самого начала, начну со второго вопроса, а именно, кто будет рассуждать?

         На первый взгляд ответ простой и очевидный – я сам, но всё не так просто, как кажется. Меня могут спросить, а с чего это ты взял, что твои органы чувств объективно отражают окружающий мир? Почему ты думаешь, что можешь адекватно его оценивать и делать верные умозаключения? Может быть всё окружающее – это чья-то выдумка, и тебя самого не существует?

       Может быть….

       Но всё же я есть, существую, и никогда в этом не сомневался.

       Если же это не так, если я эфемерен, то и все мои дальнейшие рассуждения, не стоят ломаного гроша.  Нечего тогда сотрясать воздух пустыми словами, - я развёл руками, - и марать бумагу, чем я на досуге занимаюсь. Если меня нет, тогда нет и окружающего мира, нет других людей, нет и задающего вопросы….

         Но что-то мне подсказывает, что всё это есть. И этот подсказчик – моя интуиция, на неё я и буду опираться.

         Прибавлю ещё, что мне бы хотелось придерживаться в рассуждениях принципа средневекового английского философа Оккама, а именно: не умножать сущности без надобности. Если что-то объясняется просто, то пусть так оно и будет. И я постараюсь не прибегать к красивостям и витиеватостям, как к подпоркам и костылям. Всё должно быть естественно. Истина симпатична сама по себе, ей не нужно дополнительного макияжа.

         Я также буду использовать логику, но очень аккуратно, чтобы не получилось, как в старом английском анекдоте про студента физика. Суть его вкратце такова: молодой повеса любил выпить, кто в молодости не любит, невелик грех, но в состоянии «подшофэ» Джон, так его звали, вёл себя неподобающим образом.

       Как-то раз, выпив виски с содовой, он стал приставать к девушкам. Какое безобразие в его юном возрасте.

       В ругой раз, приняв на грудь джин с содовой,  купался нагишом в фонтане.

     И, в третий, накачавшись ромом с содовой, нецензурно выражался в адрес своих преподавателей. Причём делал это публично.

       Судья, в прошлом тоже разбиравшийся в физике, подошёл к делу самым серьёзным образом и быстро вычислил вредный компонент, присутствовавший во всех трёх случаях. А именно – содовую. Её то он и запретил студенту Джону употреблять в дальнейших попойках. Я постараюсь в своих рассуждениях избегать таких опрометчивых выводов.

       Ну, с терминами, кажется, я определился, если что забыл, вспомню по ходу изложения, теперь вернёмся к Мирозданию. Как я уже сказал, оно меня устраивает, даже с теорией Большого Взрыва я согласен.

       Бумкнуло когда-то тринадцать с половиной миллиардов лет назад, и всё началось. Появилась материя, пространство, время. Они переплелись, смешались и, объединившись в одно целое, запустили механизм творения. Предопределено ли было и наше дальнейшее появление, или всё вышло случайно – гадать не буду. Но кажется мне, что всё было затеяно неспроста, и конечная цель у Мироздания существует. И не суть важно, само ли тогда рвануло, или кто-то подорвал. Как говаривал религиозный Исаак Ньютон, даже Господь Бог оказался нужен всего лишь для первоначального толчка,  а дальше Вселенная сама  позаботилась о своей дальнейшей судьбе. Для этого ей ничего не понадобилось, кроме простых и понятных законов. При их помощи она всё и совершает, творит и уничтожает, и не спрашивает ничьего разрешения.

      Есть несколько доказательств такому появлению нашей Вселенной, и одно из них – реликтовое излучение. Я принимаю  его полностью, тем более что высказал его и дал ему название мой любимый астрофизик Иосиф Шкловский, который и привил мне тягу к познанию.

      А вот дальше у меня начинаются вопросы. И первый из них по поводу  второго начала термодинамики. Из него следует, и с этим согласно большинство астрофизиков, что наша Вселенная скоро остынет. Ну, не совсем скоро, через несколько десятков миллиардов лет, но это произойдёт обязательно.  Все звёзды погаснут, новые не родятся - не из чего будет, а оставшиеся обгорелые куски разлетятся в разные стороны на триллионы световых лет. Этим всё закончится. Я даже не знаю, как это характеризовать, но согласись, картина получается невесёлой», - я развёл руками и посмотрел на Сергея. Рыжий мальчик стоял рядом с ним и внимательно слушал.

       «Интересный мальчик, - подумал я, - кого-то он мне напоминает»?

       «Надеюсь, ты найдёшь выход из этого положения, в которое нас так необдуманно завели астрофизики, - Сергей улыбнулся, - и сделаешь правильные выводы. Я знаю, ты до всего привык доходить своим умом,  и выводы твои, я думаю, будут пооригинальнее тех, которые  излагал за обеденным столом Митрофан  Егорович,  родной дядя Чехова.  В письме к учёному соседу Антон Павловича вывел его колоритной натурой».

       «Подкалывать будешь потом, - сказал я самоуверенно, - когда придёт понимание. Смотри, вон и Рыжик слушает меня с интересом, хотя наверняка по-русски не понимает ни слова».