Созидая Бога (СИ)

     «Наверное, - Виктор кивнул головой и стал рассказывать. - У меня был бизнес в Курске, я был хозяином сети мебельных салонов. Лет пять назад в материальном плане всё было в полном порядке. Надо сказать, что тогда я только материальное и ценил. Не умеющих зарабатывать считал неудачниками и лентяями. Работал сам помногу и других заставлял. Но года три назад что-то стало расклеиваться  в моей жизни. Самое удивительное, меня вдруг перестала интересовать конечная цель моих усилий, а именно, деньги.  Я автоматически ходил на работу, спрашивал с подчинённых, но сам уже вовремя туда не являлся, и всё потихоньку начало разваливаться. Когда-то я мечтал сделать крепким свой тыл, заработать денег, отдать в управление бизнес, думал, что в отместку за это, благодарные жена с дочерью и, ставшие почти родными работники, будут обеспечивать мне счастливую старость. Но, оказалось, что подстраховаться в нашей жизни ни от чего нельзя, а отложить на потом её лучшие моменты тем более. Всё бывает только здесь и сейчас. Особенно подстраховка становится бессмысленной, когда уходит кто-то из близких, и необязательно человек. У Бари Алибасова на пожаре сгорел кот, так он переживал сильнее, чем когда умерли его родные, и ничего кощунственного в этом нет. Вообще, человек слишком самонадеянно узурпировал на Земле своё право на существование. Всё живое имеет равные шансы, и этот «неестественный» отбор, который организовал сам себе человек, долго не продлится. Природа исправит свою оплошность, я думаю, максимум лет через сто.

     Так вот, был у меня пёс, пёсик, который жил у меня в квартире и был, как член семьи. Жена и дочь в нём души не чаяли. И вот однажды на моих глазах его переехала машина, сломав ему хребет.  Я подхватил его на руки, заметался, побежал к ветеринару, но не добежал. Иногда всё случается очень быстро. Я запомнил только, как он тихо скулил и лизал мне лицо и руки. Наверное, ему было больно, но он меня не укусил. Он не человек и не мог отыграться за  жестокость другого.

     Я пришёл на работу после этого и вдруг понял, что всё здесь чужое: и труд не интересный, и люди – не мои. Мне даже стало обидно, что я частенько, особенно за рюмкой, бывал с ними откровенным, изливал  душу, надеясь на взаимность. От этого прозрения мне стало дурно, и я ушёл домой, но и там не нашёл тепла. Тепло было, но где-то в другом месте. К тому времени из пяти салонов у меня остались лишь два. Сказывалось не только моё нерадение, но и отношение к предпринимательству в нашей стране.

     Я переписал остатки собственности на жену и работников и уехал, ни о чём не жалея. Вот уже второй год, как я здесь».

     «Тоска не гложет»? – поинтересовался я.

     «По первоначалу было, я ведь русский человек. Через три месяца я даже пытался вернуться, уезжал в Россию, в родной  Курск.  Но там мне стало неизмеримо тоскливее. Я вернулся обратно  на Райатеа, и с тех пор тоской больше не страдаю. Шорты, шлёпки и панама, вот все мои заботы, - весело сказал Виктор, - таксую часа три-четыре в день, а потом свободен. Я даже здесь есть меньше стал. Миска супа, фрукты…. с меня хватает».

      «Ну а цель у тебя есть какая, - не выдержал я, - смысл? Таким как мы нельзя без смысла. Нам ведь с тобой осталось всего ничего, лет двадцать, двадцать пять, не больше. И наверняка не лучших. Лучшее уже всё позади».

      «У кого как, - задумчиво произнёс Виктор, - у меня ощущение, что только теперь я и живу». Он посмотрел на меня и виновато улыбнулся: «Даже любовь пришла. Нежданная».

     «Ко мне тоже», - хотел сказать я, но промолчал.

      «Ну а на счёт цели, не знаю, - продолжил он, - остыл я, успокоился.  Великая Россия, русская идея - это не по мне. Да и не верю я. Чтобы к чему-то призывать, самим надо лучше жить. А мы спиваемся, деградируем и, главное, нас становится меньше. Скоро китайцы займут всю Сибирь до Урала, бывший наш ареал обитания. И ничего тут не поделаешь. Бороться за светлое будущее, всё время что-то преодолевать, не хочу я больше. Жизнь не борьба и не преодоление,  жизнь – это радость, такой теперь у меня главный принцип. А носить за спиной мешок с проблемами, которые мы перманентно сами себе организуем… нет, не желаю. Никто нам жить не мешает, ни Европа, ни даже Америка. Мне пятьдесят три, я устал от преодолений».

     «Ух ты, постарше меня, - подумал я, - а выглядит лучше».

 «Я свой мешок бросил по дороге, - закончил рассказ Виктор, -  тут я налегке».

     «После хозяина мебельных салонов работать таксистом не в лом»? – не утерпел я и задал каверзный вопрос, как мне показалось.

     «Работа от слова раб, я здесь не работаю, я просто живу».

     Машина притормозила, мы приехали. Через окно я услышал гул водопада, а потом и увидел его.  Жемчужина Полинезии, не зря его так называют. Мы вылезли.

     «Когда за вами заехать», - поинтересовался он.

     «Никогда, - сказал Сергей, - мы отсюда вниз по реке на плоту».

      Виктор сел в машину развернулся и уехал. Я посмотрел ему вслед. Двойственное чувство возникло во мне, я не знал: то ли мне порадоваться за него, то ли пожалеть.

     «Таксист – философ», - сказал я вслух.