Созидая на краю рая (СИ)

– Тебе какое дело? – он гневно смотрит на меня, теряя терпение. Не хочу рушить этот призрачный диалог между нами, похожий на нормальную беседу, и только поэтому на ненадолго замолкаю.

В тишине мы молча смотрим каждый в своё окно, размышляя о сказанном.

– И всё же? – любопытство зашкаливает, и я не успеваю остановить слова, прежде чем вопрос срывается с губ.

– Её ошибка самая что ни на есть непростительная Глупая. Лучше бы она попыталась убить меня, чем вытворила это, – сообщает он, также как и я откидываясь на спинку сиденья.

– А если бы…я пыталась? – снова непрошенное вопросительное предложение, от которого я вздрагиваю. Как он на это отреагирует? Вдруг подумает, что покушаюсь на него?

– Ты бы не дошла до того, не хватит смелости… – он смеётся, глядя на меня. А я облегчённо выдыхаю, он не принял это никак иначе, как шутку, хотя в дебрях моего сознания подобный исход считался счастливым. Жаль, в реальности всё не так радужно.

– Сомневаешься в себе или во мне? – неправильно растолковывая моё молчание, спрашивает он. По-прежнему смеётся, но уже более вызывающе, надменно.

– Я не…

– А мы проверим, – прерывая меня и не давая ничего добавить, он резко выворачивает руль, и мой дом растворяется за тонированными окнами. Всё происходит так быстро, что я не успеваю понять, в чём дело. Буквально за пять минут мы пересекаем городскую черту, и оказываемся на трассе. Он едет со скоростью 160 километров в час, пока я, вжавшись в кресло, соображаю что к чему.

Наконец до меня доходит.

– Эдвард, я не хочу проверять! – голос снова подводит – слишком испуганный.

– Уже поздно, Белла, мы почти приехали, – сворачивая с трассы, упрямо говорит он.

– Пожалуйста, я пошутила! – почти молю его, когда машина замирает на обочине.

– Выходи, – вместо ответа командует он и сам покидает салон автомобиля. Мне ничего не остаётся, как послушаться и последовать его примеру.

– Шутки шутками, Белла, а в реальности всё иначе, – слышу его слова, словно через вату. Ноги перестают держать и подгибаются, колени дрожат, и внутри всё тоже заходится от дрожи. Мне страшно. Что он от меня хочет?

– Держи! – он рявкает, и перед моим лицом появляется что-то металлическое, тяжёлое и серебристое. Беру предмет в руки, не сразу понимая, что это револьвер.

– Зачем? – в ужасе отшатываюсь от прежнего места, где стояла, непонимающе глядя на Эдварда. Он, ухмыляясь, идёт по песчаной дорожке вдоль асфальтированной дороги. Проходит около пяти метров и замирает, разворачиваясь.

– Попади! – доносится до меня его баритон с долями смеха. – Попробуй!

Он стоит около густой травы. Бледные пальцы дотягиваются до пуговиц и расстёгивают рубашку на груди, оголяя торс и грудную клетку. Чтобы мне было легче попасть.

Он что, серьёзно предлагает убить его?

Мне?

Вот так вот просто, ни за что и никак?

Нет, такого не может быть. Это умысел, вымысел – что угодно, но только не правда. Нет!

– Я даю тебе три секунды, после чего стреляю сам, – только теперь замечаю, что ладонь в бинтах – та что с ожогом – сжимает второй такой же револьвер, какой выдан мне. У нас дуэль?

О, господи!

– Нет, пожалуйста! – поднимаю руки вверх, в знак того, что сдаюсь, но на него это не действует.

– Один выстрел, Белла. У тебя есть шанс только сейчас, потом его не будет! – слышится над обдуваемым ветром полем и пустой дорогой, около которой мы стоим.

Перевожу взгляд с Каллена на пистолет – аккуратный, красивый, тяжёлый, серебряный – всё настолько дорого, что даже страшно.

Но страшно мне не только поэтому – я отчетливо слышу сумасшедший пульс в голове, слабость по всему телу, дрожь и слёзы. Они подкатывают к глазам, заслоняя обзор влагой.

– Прицелься хорошенько. У тебя только одна попытка! – говорит Эдвард, расставив руки, и подставляя мне обнажённую грудь практически под дуло – между нами всего-то пять метров!

– Одна попытка, – лишь губами повторяю я и целюсь. Навожу прицел на левую часть его грудной клетки, почти ощущая, как там бьётся сердце. Его сердце.

Пальцы облепляют курок, когда внезапная мысль пронзает голову, будто стрела: он нужен мне!

Не могу додумать до конца. Просто знаю это. Знаю и все.

Чёрт, я не могу его убить…

– Я не буду стрелять, – выдыхаю я, кидая револьвер на землю, и поднимаю на Каллена отчаянные глаза. В них смешался адреналин, страх и боль. Познание, понимание и что-то ещё, чему названия я не знаю.

– Тогда стреляю я, – как ни в чём не бывало предлагает он, делая шаг назад и прицеливаясь точь-в-точь, как я пару минут назад.

Отличие лишь в том, что выглядит он просто потрясающе: ветер раздувает бронзовые локоны, рубашку, обнажает прекрасное тело, лицо светится странным сиянием, будто какой-то скрытой аурой, а его поза – поза победителя, завоевателя, властителя. Ошеломляюще.

– Ты не выстрелишь! – сама не знаю почему, но я уверена в этом. На лице у меня сияет улыбка, хотя в душе всё перегорает от страха. Меня трясёт, но я всё ещё на ногах и мой взгляд всё ещё переведён на Каллена, замершего с пистолетом.