Созидая на краю рая (СИ)

– Чёрт с ним! – рычит он, отчего я быстро замолкаю. Не стоит создавать проблемы на ровном месте. Если он сейчас хочет секса – то получит. А что мне ещё остаётся?

– Хорошо, – вкладываю в голос какое-то подобие соблазнения и запускаю пальцы в его волосы. Кажется, это заводит его ещё больше. – Я здесь. И я не сопротивляюсь.

– Это хорошо для тебя, – между поцелуями проговаривает он. – Тебе будет проще, если не будешь противиться!

– Не буду, – улыбаюсь, но на самом деле готова плакать. Плакать от своего ответа и притворства. Ненавижу скрывать чувства, ненавижу ощущать себя дешёвой шлюхой…

Всё это происходит со мной в присутствии Каллена, заставляя и его воспринимать как врага. Он и есть мой враг. Но в это же время, он мой ангел-хранитель. Мой и Тони.

Пока думаю, отрываясь от поцелуев и реальности, не сразу замечаю, как оказываюсь уже на кровати, лежа спиной на простынях и наблюдая нависающую надо мной фигуру мужчины. Его прерывистое дыхание доносится до моих ушей на секунду раньше, чем боль снова пронзает моё тело.

*******

Лежу, словно распростертая богиня. Вокруг меня сплошные белые простыни, словно бы в каком-то замке ужасов – не хватает только кровавых пятен.

Перевожу взгляд то в одну сторону, то в другую. Делаю попытку отвлечься от назойливого побаливания в нижней части живота. Не люблю это чувство, хотя за последние полторы недели должна была уже к нему привыкнуть. Оно – мой спутник.

Погружённая в свои мысли, не сразу замечаю, что рядом со мной нет Эдварда. Увидев это, радуюсь тому, что могу побыть одна и прийти в себя после головокружительного и, кажется, бесконечного секса, как до моих ушей доносится странным шум. Довольно громкий. Снизу, из кухни.

Нахмуриваюсь, приподнимаясь на локтях.

Любопытство берёт верх над разумом, и я решаю посмотреть, что происходит внизу. Надевать платье снова – лень, поэтому просто оборачиваю махровое полотенце из ванной комнаты вокруг тела, и закрепляю его на груди.

Спускаюсь по ступеням, держась за перила. Лёгкая слабость в ногах даёт о себе знать.

Не знаю, что происходит раньше: я спотыкаюсь и слышу запах горелого, или наоборот – сначала слышу запах, а потом спотыкаюсь.

Впрочем, мне удаётся удержаться на ногах, а затем я быстрым шагом преодолеваю остаток лестницы по направлению к кухне.

Половина её задымлена, что напоминает мне о сковороде с омлетом.

Среди бедлама различаю фигуру Каллена. Уже одетого. Замираю, не зная, стоит ли входить.

Моя нерешительность понятна всем, кроме судьбы, потому что она вносит свои коррективы в происходящее.

Прямо на моих глазах Эдвард хватается рукой за горящую сковороду, и она с грохотом падает на пол, расшвыривая остатки горелого завтрака по плиткам. Но не это самое главное, а то, что громко чертыхаясь, Каллен прижимает руки к груди, не зная, чем унять боль.

Я и сама не знаю, как оказываюсь рядом с ним, но происходит это довольно быстро.

– Покажи! – требовательно тянусь к обожжённой его руке, но он её отдёргивает, негодующе глядя на меня.

– Ты решила спалить дом? – глаза мужчины скользят по задымлённой кухне и горелому завтраку под ногами.

Молчу, честно выдерживая изумрудный взгляд, и не напоминаю про то, что именно он отвлёк меня от приготовления пищи и по его воле я вместе того, чтобы следить за завтраком, занималась с ним сексом.

– Покажи! – второй раз повторяю я, уже менее требовательно, а скорее даже сочувственно. Гневные глаза не отпускают меня, и приходится выдержать ещё один раунд «гляделок».

Впрочем, боль пересиливает решимость мужчины, отчего он всё-таки позволяет мне осмотреть руку. Хмурюсь, видя ожог во всю длину ладони, выделяющийся ярким красным цветом. Опухшая кожа вздулась, и это доставляет действительно адские страдания. Помню, как обожглась в детстве. Нет, Эдвард действительно терпеливый человек. На его месте я бы уже не удержалась от слёз.

– Пошли, – несильно тяну его за собой, отрываясь от ожога и направляясь к двери ванной комнаты на первом этаже дома. Я нашла её совсем недавно и, кажется, весьма кстати.

Открываю кран в раковине, едва мы внутри – Каллен не спорил и не упирался, что для него не характерно – и опускаю руку мужчины под холодные струи.

Из его груди вырывается вздох, и я уменьшаю напор воды.

Когда убеждаюсь, что рука достаточно охладилась, снова осматриваю её, подмечая, что краснота немного спала. Ему легче.

С каких пор меня интересует: каково ему?

Решаю ответить на свой вопрос позже, а пока просто перевожу глаза на Эдварда. ОН смотрит на меня с любопытством и нерешительностью, которая прикрывает боль. Вижу эти страдания в уголках его глаз. Может быть, я ошибалась, и он позволит стечь хотя бы одной слезе?

И тут же сама даю ответ:

Нет. Не позволит.

Он выше этого, и при мне стойко держится.

Мне бы так…

– Очень больно? – аккуратно спрашиваю я, едва касаясь, но дотрагиваясь до опухшей кожи.

– Терпимо, – сквозь зубы выдыхает он.

– У тебя есть что-нибудь противоожоговое?

– Откуда я знаю! – он срывается, и выдёргивает руку. Мои пальцы непроизвольно задевают место ожога, отчего ему снова больно.