Сознавайтесь, Флетч!

– Значит, на свете есть много людей из вашего прошлого, которые желают вам зла, – продолжил Флинн. Вон он, бич мобильного общества. Люди перебираются из страны в страну, таская за собой прошлое. Настоящее расследование невозможно провести в границах одного полицейского участка, даже если детектив – мастер своего дела.

– У вас остынет чай, – напомнил Флетч.

– Холодный мне больше нравится, – Флинн налил себе чая. – Мы, европейцы, не так чувствительны к температуре, как американцы.

– Вы думаете, что происшедшее связано с моим прошлым. Кто-то последовал за мной в Бостон и подставил меня под обвинение в убийстве?

– Ну, мне не хотелось бы заполнять половину листа, отведенную для ваших врагов. Не зря же говорят, что у хорошего журналиста друзей нет.

– Полагаю, вы ошибаетесь, инспектор. Как Питер Флетчер я – жертва случайности. Кто-то совершил убийство в этой квартире и обставил все так, чтобы возложить вину на первого вошедшего сюда человека.

– Вернемся к Риму, – чуть изменил направление разговора Флинн. – Не могли бы вы объяснить мне тамошнюю ситуацию?

– В каком смысле?

– Видите ли, я обращаю внимание не только на то, что делает человек, но и на то, что он не делает. Надеюсь, вы меня понимаете. Вы вот говорили мне, что приехали в Бостон, чтобы поработать над книгой о живописце Эдгаре Артуре Тарпе-младшем.

– Совершенно верно.

– Однако с утра в среду до сегодняшнего вечера вы не связались ни с Фондом семьи Тарп, ни с куратором Бостонского музея изящных искусств.

– Я был занят.

– Отнюдь. Мои мальчики, ведущие за вами слежку, доложили, что вы ведете жизнь добропорядочной бостонской старушки. Ленч в «Локе-Обер», коктейль в «Рице». Вы провели пару часов в редакции «Бостон стар». Все остальное время не выходили из дома, пусть это и чужая квартира.

– Пожалуй, это так.

– Вы много спите, мистер Флетчер.

– Я приводил в порядок мои записи.

– Наверное, вы могли справиться с этим в солнечной Италии, до приезда сюда.

– Как видите, не смог.

– Разумеется, не стоит забывать про среду. Мы не знаем, что вы делали в среду. В тот день вы зашли в «Риц-Карлтон» через одну дверь, а выскользнули через другую. Естественно, безо всякого злого умысла. Произошло это до того, как мы выяснили, что имеем дело с бывшим асом журналистского расследования, органически не выносящим слежки. Но нам известно, что ни в Фонде Тарпа, ни в Бостонском музее в среду вы не показывались.

– Вы должны понять мои чувства, инспектор. Трансатлантический перелет. Смена часового пояса. Шок от убийства. Осознание того, что подозрение падает на меня. Я просто не отдавал отчета в своих действиях.

– Неужели? – зеленые глаза насмешливо сверкнули. – Вы собираетесь жениться на Анджеле ди Грасси?

– У вас отличная память на имена и фамилии.

– Это от знания языков. Кто она?

– Девушка. Итальянка. Дочь графа ди Грасси.

– Графа ди Грасси?

– Графа Клементи Арбогастеса ди Грасси.

– Того самого, что умер на прошлой неделе?

– Мы так думаем.

– »Мы так думаем»! Что это за ответ?

– Он умер.

– Вы говорили, что присутствовали «как бы на похоронах».

– Говорил?

– Да.

– Наверное, так оно и было.

– Флетч, почему вы сразу не говорите правду? Почему я должен все вытягивать из вас клещами? Между прочим, сегодня у меня выходной.

– И вы заплатили за виски из собственного кармана?

– Да. Поэтому попрошу вас начать с самого начала. Почему вы прилетели в Бостон?

– Ладно. Я разыскиваю картины.

– Ага! Молодец. Наконец-то Флинну дозволено выслушать истинную историю. Забудьте о краткости. Можете говорить сколь угодно долго.

– Энди ди Грасси и я собираемся пожениться.

– Вы в преддверии блаженства. Юная дама говорит по-английски?

– Без малейшего акцента. Она училась в Швейцарии, а потом в Штатах.

– Очень важно, чтобы муж и жена изъяснялись на одном языке, когда дело доходит до споров.

– Пару лет назад из дома ее отца, неподалеку от Ливорно, украли коллекцию картин. Картин очень дорогих.

– Много?

– Девятнадцать, включая скульптуру лошади Дега.

– Лошадь Дега? О Господи. И сколько стоит украденное, с лошадью или без нее?

– Трудно сказать. Миллионов десять, двенадцать.

– Долларов?

– Да.

– Мой Бог, ну почему я учился играть на скрипке, а не рисовать. Это богатое семейство, ди Грасси?

– Нет.

– Вам, впрочем, это неважно, вы сами богаты.

– Энди жила у меня на вилле, в Канья.

– Вы репетировали послесвадебное блаженство.

– История увлекательная, не так ли, Флинн?

– Покажите мне ирландца, который откажется ее выслушать!

– Ваши годы в гитлерюгенд не вытравили из вас присущее вашей нации любопытство.

– Наоборот, разожгли его.

– Я получаю каталоги со всего мира. Каталоги произведений искусства. Они издаются музеями. Как описания имеющихся экспонатов, так и выставочные. Издают их и торговцы произведениями искусства. Тоже двух типов. Того, что предлагается на продажу, и уже проданного.

– Ясно. Я понял, о чем речь.

– Как-то раз Энди просматривала каталог, выпущенный бостонской галереей, Галереей Хорэна.

– Никогда о ней не слышал.

– Она находится на Ньюбюри-стрит.

– Вполне возможно.