Сознавайтесь, Флетч!

– Ага, это уже кое-что. Посмотрите, как аккуратно были сложены полотнища, – обратился он к своим спутникам, включив свет и оглядев кладовку. – На полу у стен пыли меньше. И на участке в центре – тоже.

Флетч заглянул ему через плечо.

– Вы, думаете, картины хранились здесь?

– Нам этого уже не узнать.

Он погасил свет, закрыл дверь.

– Мистер Хорэн утверждал, что ничего не пропало? – спросил Флинн патрульного Кэбота, когда они поднимались на чердак.

– Да, сэр.

– Вы осмотрели дом вместе с ним, не так ли?

– Да, сэр.

– Вы заглядывали и во все стенные шкафы?

– Да, сэр. Во все.

После осмотра чердака Флинн вновь повернулся к Кэботу.

– Ограбления здесь не редкость?

– Нет, сэр.

– За неделю на этой дороге в дома вламывались трижды, – добавил второй патрульный.

– Да, ужасный разгул преступности.

Они вновь вышли на заднее крыльцо. Кэбот установил кусок фанеры на место, закрыл дверь.

– Мне кажется, Хорэн здесь не жил, – отметил Флинн. – Для чего он держал этот дом?

– Может, получил его по наследству, – патрульный Кэбот посмотрел на Флинна. – Что мы должны сказать, если мистер Хорэн спросит, почему мы обыскивали его дом?

– Мистер Хорэн не спросит, – твердо ответил Флинн. – Мы арестовали его этим вечером по обвинению в убийстве.

Они тронулись в обратный путь.

– Это загадка, – качал головой Флинн. – Ребус. От куда он прознал о наших планах? Что побудило его ограбить себя? И где теперь картины?

– Возможно, ему показалось подозрительным, что некто ни с того ни с сего пожелал продать ему картину Форда Мэдокса Брауна, – предположил Флетч.

– Я говорил с ним по-немецки, – ответил Флинн.

– Инспектор, у меня складывается впечатление, что ваши улики против Хорэна отнюдь не весомее тех, что вы собрали против меня.

– Вы неправы. В вашей квартире нашли отпечатки его пальцев.

– Его? Я же спрашивал вас об отпечатках пальцев.

– И я сказал вам, что найдены отпечатки ваших пальцев, миссис Сэйер, Рут Фрайер и какого-то мужчины, предположительно Барта Коннорса. Полной уверенности, что это отпечатки Коннорса, у нас не было. Мистер Коннорс, знаете ли, не служил в армии и не привлекался в полицию по обвинению в каком-либо преступлении. И кончики его пальцев девственно чисты. С них никогда не снимали отпечатки. И все это время он наслаждался морем и солнцем Италии.

– В моем доме, – добавил Флетч.

– А вот отпечатки пальцев мистера Хорэна у нас есть, потому что он служил на флоте.

– Я знаю.

– Только после нашей субботней беседы за чашкой чая, когда вы позволили мне узнать истинную причину вашего приезда в Бостон: повидаться с Хорэном, я задумался, а не сравнить ли мне найденные в вашей квартире отпечатки пальцев с отпечатками Хорэна, имеющимися в нашем архиве. Совпадение было полным. Мистер Хорэн вел себя довольно беззаботно. Полагал, что подозрение ни в коем разе не падет на него, поэтому ему и в голову не пришло стереть отпечатки своих пальцев. Впрочем, будь на моем месте полицейский поопытнее, он никогда не заподозрил бы Хорэна. Такой респектабельный джентльмен.

– Он знает, что у вас есть отпечатки его пальцев?

– Да. Он сознался.

– Наконец-то у вас есть добровольное признание. Хоть от кого-то.

– С признанием все гораздо проще. Экономит массу времени суду.

Луна скрылась за облаками.

– Люси Коннорс не убивала Рут Фрайер, – в интонации Флетчера не слышалось вопроса.

– Разумеется, нет. Она невинна, как младенец. Вы отнеслись к ней с предубеждением, юноша.

– Вы знали о том, что преступник – Хорэн, когда мы говорили в последний раз? Вчера. В вашем кабинете.

– Да, юноша. Должен признаться, я просто водил вас за нос. Как тот мальчик в Германии, который просил дать ему автограф, а потом фотографировал, чтобы отослать снимок в Лондон. К пяти часам вечера вчерашнего дня мы уже точно знали, что мужчина, оставивший отпечатки пальцев в вашей квартире, – Хорэн, и до нашего разговора я договорился с ним о встрече. А Гроувер подготовил ордера на подпись судье.

– Флинн. Вам приходилось чувствовать себя дураком?

– Конечно. В этом случае спасение только одно – выпить чашечку чая.

Флинн снова передал Гроуверу монетки для оплаты проезда.

– Удачи вам в расследований убийства члена Городского совета, – пожелал Флетчер.

– А, с этим уже покончено.

– Правда?

– Конечно, я дам возможность политикам посостязаться в красноречии, чтобы, выдохшись, они приняли предложенное мною решение. Им-то хочется, чтобы это убийство носило политический характер. Сейчас все они требуют, чтобы полиция охраняла каждого из них. Хотят, чтобы даже в прогулках по улице их сопровождал полицейский.

– Кто это сделал?

– Вы спросили: «Кто это сделал?»

– Да.

– Только не смейтесь, ладно. Ее муж. Бедный, затюканный мужичонка, которого держали в стенном шкафу с тех пор, как вывели из церкви.

– Почему вы так решили?

– Я нашел человека, который продал ему пешню для льда. Убежденный республиканец. До мозга костей. Лучшего свидетеля не найти, если судебное разбирательство касается демократов.

У дома 152 по Бикон-стрит, перед тем как выйти из машины, Флетч протянул руку Флинну.

– Судьба свела меня с великим полицейским.

Они обменялись крепким рукопожатием.