Созвездие Девы, или Фортуна бьет наотмашь

— Да, — кивнула Ада. — Сто пятьдесят пятая статья УК, введена в действие с 2003 года. Наказание — штраф в размере полугодовой зарплаты, либо исправительные работы на срок до одного года, либо арест на срок до четырех месяцев…

— Ну вот!

— Здесь есть один нюанс. Человека можно задержать или даже посадить по этой статье — но только после того, как тайна усыновления уже перестала быть тайной. То есть жертвы шантажа Дарьи и Екатерины могли бы добиться того, чтобы шантажисток осудили — но не раньше, чем те рассказали бы их детям, что родители — приемные. А как раз этого приемные родители допустить никак не могли! Ведь, по большому счету, сколько бы лет ни было твоему ребенку — сорок или пятнадцать, — он все равно для тебя ребенок, и приемные родители любят его с не меньшей силой, чем сколько-то лет тому назад. И готовы всячески оберегать его от душевных травм. И те, кто всем сердцем привязался к детям, которых воспитал, хотя и не родил, ни за что не хотел, чтобы это вдруг ворвалось в их до сих пор счастливую жизнь… ведь это трагедия! Вот почему шантажисткам платили, и платили хорошо. Вот почему Катя ни за что не хотела покидать малооплачиваемую должность сотрудницы архива в регистратуре поликлиники, а Даша предпочла, чтобы вы, Вера, считали ее проституткой — лишь бы вы не решились расспрашивать и разузнавать дальше, как все обстоит на самом деле.

— Так, и что же было дальше?

— А дальше случилось то, что обычно случается с разного рода жуликами и пройдохами: негодяйки наткнулись на еще большего, чем они, негодяя. Где, как Екатерина Шатова познакомилась с Николаем Бобуа — сейчас уже неважно, к тому же это не имеет ровным счетом никакого отношения к нашей истории. Суть в том, что они познакомились, понравились друг другу и вскоре стали любовниками. И в одну из «особенно упоительных», как выразилась сама Екатерина, ночей, отдыхая после любовных ласк, положив голову на грудь любимого, она рассказала ему обо всем. И…

— И?

— И Николай Бобуа был слишком большим авантюристом, чтобы не заинтересоваться новым бизнесом. Они стали работать вместе. Николай взял на себя все руководство «операциями». Он же привлек к работе и своего подельника — молодого человека по имени Владик, парня без особых занятий, профессионального обольстителя. Словом, образовалось целое преступное сообщество, и какое-то время дела у них шли хорошо. Катерине удалось даже добиться того, чтобы Николай поселил ее и сестру в своей квартире (девушкам надоело шляться по съемным комнатушкам и ругаться с хозяевами). Правда, сам с ними жить он не стал. Приезжал часто, в гости. И поставил условие — никаких детей! Он терпеть не мог детей. И кроме того, он опасался, что мальчишка рано или поздно проболтается о том, что он увидел или услышал. Бобуа был очень осторожен. Вот почему Дарье и пришлось устроить мальчика на пятидневку в детский сад и забирать его к себе только тогда, когда она была уверена, что дома никого нет.

— Понятно…

— Что вам понятно?

— Понятно то, что ничего не понятно!

— Вот именно. То есть непонятно, какое вся эта история имеет отношение к тому, что произошло с вами, Вера. Но вот на что стоит обратить внимание: в последнее время между Николаем и Владиком, похоже, пробежала черная кошка. Ничего конкретного, не было ни явных ссор, ни открытого недовольства. Но по отдельным словам, редким гримасам, недобрым взглядам, устремленным на Владика, Катерина начала понимать, что недовольство ее любовника Владиком растет как на дрожжах.

— А о Даше она ничего не говорила? И о том, что она хотела выкрасть ее сына?

— Ни единым словом не обмолвилась. Не забудьте, Вера, что я просила Шатову рассказать о злодействах — для того, чтоб она стала настоящей ведьмой. А дружба с Дашей и то, что Катя попыталась спасти подругу и ее сына от какой-то опасности, относится к хорошим, человеческим поступкам. Потому она не сказала мне ничего.

— Но о том, что Даша убита?..

— Судя по тому горю, в котором я ее застала, Катя уже знала о смерти подруги. Но и об этом она мне ничего не сказала.

* * *

Итак, теперь мы знали кое-какие подробности о жизни этих двух девушек. Но при всем при этом мое дело ни на йоту не сдвинулось с мертвой точки. Стало ясно, что расследование надо продолжать — но как?

— Узнать все, что можно узнать, о прошлом этого Владика, — сказала Ада, словно подслушав мои мысли.

Да, в этом я была с ней согласна. В конце концов, это было единственной зацепкой, которая еще у нас оставалась.

— Эта влюбленная дама, эта стареющая Джульетта, сказала мне, что к матери Владика, портнихе-надомнице, бегали клиентки из всех домов в округе, — заметила я после того, как, в свою очередь, передала Аде свой разговор с Татьяной Титовой. — И еще, что он был когда-то женат, хотя и недолго. Но разве можно что-нибудь узнать, имея на руках такие куцые сведения?

— Это не «куцые сведения», моя дорогая, а полноценная информация! По крайней мере, мы сможем узнать, где он прописан. Если, конечно, у него есть московская прописка.

— Как?!