Спарта. Миф и реальность

Несмотря на желание Агиса остаться в рамках закона, логика борьбы вынудила его прибегнуть к силовым методам. Именно при Агисе происходит частичное изменение политического строя Спарты, хотя сам царь, казалось, стремился к обратному — восстановить в прежнем виде спартанское государство.

Агис IV, стремясь упрочить собственную власть, вступил на путь преобразования диархии в монархию. В результате острейшей политической борьбы противников и сторонников реформ традиционная диархия была фактически заменена монархией. Царь Агис стоял у начала этого процесса. В современной историографии подобная трансформация царской власти признается одной из главных целей реформ[306]. Преемники Агиса по реформаторской деятельности Клеомен и Набис установили уже прочный монархический режим, сохранившийся и при римском владычестве. Цари в III в. также уничтожили или в значительной мере преобразовали эфорат и герусию.

Агису не удалось разрешить социальные проблемы и осуществить радикальную трансформацию всей политической системы Спарты. Эта неудача объясняется главным образом тем, что Агис первоначально пытался действовать в так называемом правовом поле. Судьба Агиса и его реформ стала хорошим примером для его духовного преемника царя Клеомена. Тот сумел избавиться от оппозиции самым решительным способом: прежде всего он уничтожил эфорат и подчинил непосредственно себе остальные правящие институты. Реформы в Спарте царь Клеомен проводил уже как единоличный правитель эллинистического образца. Реформаторская деятельность Агиса и Клеомена — второй после Ликурга пример в истории Спарты, доказывающий, что «люди иногда способны радикально трансформировать даже свои самые фундаментальные институты»[307].

Глава 3. Эпоха перемен в эллинистической Спарте: успех реформ царя Клеомена III

Предварительные замечания

О реформах спартанского царя Клеомена III мы узнаем главным образом из биографии этого царя у Плутарха. Не вызывает сомнения, что Плутарх при написании биографий Агиса и Клеомена главным образом использовал Филарха, на которого он сам неоднократно ссылается. Будучи лаконофилом и горячим поклонником царей-реформаторов, Филарх дал самую высокую оценку как им самим, так и их реформам. Это особенно относится к Клеомену — центральной фигуре последних книг его «Истории». По словам Т. Африки, «наполненный драматическими и героическими сценами, часто театральный рассказ Филарха изображает царские реформы в самом благоприятном свете, игнорируя или затемняя их менее привлекательные аспекты»[308]. Плутарх в своих оценках, как правило, следовал за Филархом, стиль которого как нельзя лучше соответствовал стилю самого Плутарха. Даже Клеомена, чьи поступки далеко не всегда выглядели безупречными в моральном отношении, Плутарх вслед за Филархом оправдывает и каждый раз находит наиболее выгодное для спартанского царя объяснение. Насколько романтический ореол вокруг Клеомена соответствовал действительности, может подсказать как анализ текста Плутарха, так и сравнение его данных с другими источниками, главным образом с Полибием, у которого не было повода восхищаться Клеоменом.

Полибий, в отличие от Плутарха, не был склонен идеализировать Клеомена. Скорее, наоборот, он относился к нему с известным предубеждением, вполне понятным для защитника Ахейского союза и противника социальных революций. В шестой книге «Всеобщей истории», где Полибий неоднократно упоминал Спарту и с похвалой отзывался о законодательстве Ликурга, он тем не менее опустил тему, непосредственно повлиявшую на судьбу Ахейской федерации и всей Греции: он оставил без внимания реформаторскую деятельность Клеомена. Б. Шимрон объясняет такое молчание Полибия его нежеланием останавливаться на событиях, которые в конечном счете подтолкнули его героя Арата к роковому для Греции союзу с Македонией[309].

Причина явно враждебного настроя Полибия по отношению к Клеомену и его реформам объясняется также отсутствием большой временной дистанции между ним и спартанским царем. Для Полибия все события, связанные с Клеоменом, были делом недавнего прошлого, еще остро переживаемого и неоднозначно оцениваемого. А для Плутарха те же самые события являлись только антикварной древностью, и поэтому его отношение к Клеомену «более нейтрально, более объективно, лишено личной заинтересованности»[310].

Хотя Полибий не испытывал симпатий ни к современной ему Спарте, ни к врагу его родины Клеомену, которого считал тираном, принесшим беды Спарте, тем не менее он отдавал должное несомненным талантам спартанского царя. Свой рассказ о гибели Клеомена в Египте он завершает такими словами: «Так кончил жизнь Клеомен, человек искусный в обращении, способный к ведению государственных дел, словом, самой природой предназначенный в вожди и цари» (V. 39. 6).

Остальные древние писатели не добавили ничего принципиально нового к сообщениям Полибия и Плутарха.