Спарта. Миф и реальность

Современные ученые далеко не однозначно оценивают как личность Клеомена, так и его реформаторскую деятельность[311]. Во многом их оценка зависит от степени доверия к двум древним авторам, Плутарху и Полибию, по-разному трактующим историю царствования Клеомена. Агиографическая традиция, берущая свое начало от Филарха и органически воспринятая Плутархом, делает ударение на преемственности, на идентичности идеологии Агиса и Клеомена. В современной науке, наоборот, стараются найти и находят принципиальные отличия между этими двумя царями-реформаторами. В Клеомене видят скорее истинного наследника своего отца Леонида, человека, менее всего склонного к романтической рефлексии и сознательно стремящегося к монархической власти[312]. Стремление к упрочению власти собственной и самого института царской власти признается в современной историографии одной из главных целей реформ Клеомена[313].

Спарта перед началом реформ Клеомена

К середине IIΙ в.[314] Спарта достигла дна демографической ямы. Здесь, судя по данным Плутарха (Agis 5. 6–7), оставались не более ста семей, владевших всеми богатствами страны. Только члены этой корпорации занимали места в правящих структурах и управляли страной. Остальная малоимущая часть гражданства, скорее всего, вовсе не участвовала в принятии решений. Даже эфорат, куда прежде имел шанс попасть любой гражданин независимо от его имущественного статуса (Arist. Pol. II. 6. 14. 1270 b), теперь превратился в орган правящей олигархии.

Все остальные категории спартанского гражданского населения не были вполне полноправны. Они делились на несколько маргинальных групп внутри спартанского гражданства: самые многочисленные из них — гипомейоны и неодамоды. Именно они во времена Агиса и Клеомена составляли основную часть жителей Спарты. Кроме этих полугражданских групп населения на территории Лаконии и в самой Спарте находились еще две категории лично свободных людей, не считавшихся вовсе спартанскими гражданами: это периеки и иностранцы. Правда, периеки обладали гражданскими правами, но только внутри своих собственных общин. Вся эта пестрая «толпа» намного превышала своей численностью полноправных граждан и была источником постоянного социального напряжения для Спарты. Эти весьма разнородные по своему происхождению и социальному статусу группы и стали объектом реформ сначала Агиса, а затем Клеомена. Цари-реформаторы собирались рекрутировать из их среды несколько тысяч человек, чтобы создать таким образом новое гражданство (Plut. Agis 8. 1–2; Cleom. 11. 3).

Конечная цель как Агиса, так и Клеомена была вполне прагматична и не выходила за пределы их представлений о себе как военачальниках спартанской армии. Оба мечтали о военном реванше и о возврате авторитета Спарты как великой военной державы. Этого нельзя было добиться без восстановления полноценного гражданского ополчения (Plut. Agis 6. 7). Однако эта первостепенная задача стала решаться слишком поздно, когда у Спарты уже не оставалось запаса времени: ей приходилось существовать в условиях сильнейшего внешнего давления, сперва со стороны Македонии, а позже — Рима. Несчастье Спарты заключалось в том, что она, в отличие от республиканского Рима, слишком поздно приступила к кардинальным социально-экономическим реформам. Даже такой талантливый политик и полководец, каким был Клеомен, несмотря на значительные военные успехи, оказался бессильным перед объединенными силами Ахейской лиги и Македонской державы. А вместе с военным поражением ушла в небытие и реформированная им Спарта.

* * *

В настоящей главе мы постараемся проанализировать дошедшую до нас традицию о деятельности спартанского царя Клеомена. Будет обращено особое внимание как на сходство задач, поставленных перед царями-реформаторами, Агисом и Клеоменом, так и на принципиальные различия в методах их достижения. Мы ограничимся исследованием только реформаторской деятельности Клеомена, оставив в стороне проводимую им внешнюю политику.

Клеомен, сын царя Леонида II и Кратесиклеи, родился между 258 и 260 гг.[315] Его отец Леонид после гибели Агиса IV в 241 г. правил уже без коллеги, вопреки многовековой практике. Он заменил традиционную диархию на свою единоличную власть. В этом отношении царя Леонида можно считать основателем монархии Агиадов, правда, оказавшейся весьма недолговечной.

Леонид в 241 или 240 г. женил своего юного сына Клеомена на вдове Агиса, Агиатиде[316]. Плутарх определенно говорит, что Леонид «силою выдал ее за своего сына…» (Cleom. 1. 1)[317]. У Агиатиды, по-видимому, не было иного способа сохранить жизнь себе и сыну, как выйти замуж за Клеомена.