Спарта. Миф и реальность

Леонид, поспешно женив Клеомена на вдове Агиса, показал себя дальновидным политиком[318]. В его руках оказался малолетний сын Агиса и единственный прямой наследник дома Еврипонтидов (Архидам, брат Агиса, по-видимому, сразу же после гибели брата бежал из Спарты и до 229 г. пребывал в изгнании). И в политическом, и в финансовом отношении этот брак был очень выгоден Леониду. С одной стороны, трон Еврипонтидов оказался под непосредственным контролем Леонида, а, с другой стороны, Агиатида, являясь наследницей огромного состояния (Cleom. 1. 2), принесла его в дом своего мужа[319]. Это означало, что в руки Леонида попали значительные средства.

После смерти Агиса IV Спарта вернулась к тому же состоянию, в каком она находилась до начала его реформ. У власти стояла малочисленная правящая клика во главе с Леонидом и эфорами. Менее всего эти люди были озабочены решением социальных проблем спартанского общества. Вот как изображает Плутарх картину всеобщего упадка нравов перед воцарением Клеомена: «... граждане вконец изнежились от праздности и забав, царь ко всему относился с полным равнодушием — лишь бы никто не мешал ему жить в богатстве и роскоши, государственные же дела были в пренебрежении, ибо каждый думал лишь о своем доме и о собственной выгоде» (Cleom. 1. 2).

Новый этап спартанской истории периода эллинизма начинается в 235 г., когда после смерти Леонида престол унаследовал его сын Клеомен. Но будущий реформатор, в отличие от своего идейного предшественника Агиса, далеко не сразу приступает к реформам. Между вступлением на трон и началом его активной политической деятельности проходит достаточно большой срок — около семи-восьми лет. Такая временная лакуна ставит под сомнение утверждение Плутарха (Филарха), что уже в юности под влиянием рассказов Агиатиды Клеомен проникся идеями Агиса, желая немедленно, как только станет царем, «переменить и опрокинуть» старый порядок (Cleom. 3. 2). Эта романтическая версия о юном царе, всецело находящемся в плену идей Агиса, внушенных ему собственной женой, была вполне в духе Филарха. С ее помощью легко было объяснить как полный отход Клеомена от взглядов и действий своего отца Леонида, так и преемственную связь между двумя царями-единомышленниками из разных царских домов. Но кроме романтической истории о взаимной любви юного Клеомена и Агиатиды мы ровным счетом ничего не знаем о действиях этого царя между 235 и 229 гг., т. е. между его восхождением на трон и началом Клеоменовой войны.

Влияние Сфера на Клеомена

Идеи стоиков были хорошо известны в Спарте и имели для спартанцев большую притягательную силу. В своем увлечении философскими учениями спартанцы не были одиноки. Знакомство с ними являлось основой высшего образования для молодежи той эпохи. Учеников Зенона и Аркесилая приглашали в качестве наставников и советников многие эллинистические монархи. Так, Антигон Гонат позвал к своему двору самого Зенона (Diog. Laert. VII. 1. 7).

Из философов-стоиков теснее всего со Спартой был связан Сфер. Этого философа очень интересовала Спарта с ее уникальной историей и удивительными общественными порядками[320].

Плутарх весьма осторожно формулирует (λεσγεται) свое сообщение о том, что учителем Клеомена был философ-стоик Сфер Борисфенский, ученик Зенона (Cleom. 2. 2). Он утверждает также, что Сфер помогал Клеомену в его реформаторской деятельности. Таким образом, если верить Плутарху, Сфер побывал в Спарте дважды: первый раз еще при царе Леониде в качестве учителя его сына Клеомена, а второй раз много позже (зимой 226 г.), когда уже сам Клеомен пригласил Сфера в Спарту и поручил ему воспитание юношества по древнему образцу (11.4).

Сведения о Сфере Плутарх почерпнул, скорее всего, у Филарха. Филарх был уверен, что на мировоззрение Клеомена сильное влияние оказало учение стоиков, особенно модная тоща идея о возврате к старинным добродетелям предков. Сфер, по мнению Филарха, внушал своим ученикам, в число которых входил и будущий царь, идеи преобразования спартанского общества по ликургову образцу. Филарх считал, что именно Сфер стоял за реформами Клеомена и инициировал их воплощение в жизнь[321].

Как нам кажется, нет особых причин не верить Плутарху в том, что Сфер побывал в Спарте дважды. Нам не кажется убедительной аргументация тех исследователей, которые, не отрицая в целом влияния Сфера на царя, считают, что реальным был только второй визит знаменитого стоика, а первый мало вероятен и скорее является дублем — изобретением более поздней традиции[322].