Спартак

— А кто тренировал Спартака? Он так и не сражался в Риме, но лучшие бои — не в Риме. Мясная лавка — вот то, что ценит Рим, но настоящие великие бои проходят в Капуе и на Сицилии. Говорю вам, ни один легионер не знает, что значит сражаться, ведь на нем шлем, нагрудник, наплечники, как младенец в утробе матери, тыкает этой палкой тебя. Иди голым на арену, с мечом в руке и ничем больше. Кровь на песке, и ты чувствуешь ее запах, когда входишь. Трубы играют, барабаны бьют, солнце светит, и дамы машут кружевными носовыми платочками и не могут оторвать глаза от ваших членов, казнимых всех вешают голыми, прямо перед вами, и все они кончат прежде, чем кончится день, но здесь оргазм наступает, когда ваш живот распорот, и вы стоите там, плача, пока ваши кишки вываливаются на песок. Вот это поединок, мой командир, и чтобы это вышло хорошо, обычные люди не годятся. Вам нужна другая порода, и где вы ее найдете? Я готов тратить деньги, чтобы заработать деньги, и я посылаю своих агентов, чтобы купить то, что мне нужно. Я отправляю их в места, где слабые умирают быстро и где трусы убивают самих себя. Два раза в год я отправляю агентов на Нубийские рудники. Однажды я был там, я — да, и этого было достаточно. Чтобы поддерживать работу рудников, вы должны использовать рабов. Большинство из них хороши в течение двух лет, не больше; многие из них хороши только шесть месяцев. Но единственный прибыльный способ работать на рудниках — быстро использовать рабов и всегда покупать больше. И так как рабы знают это, всегда есть опасность отчаяния. Это великий враг в рудниках, отчаяние. Перехватите болезнь. Поэтому, если у вас есть отчаянный человек, сильный мужчина, который не боится хлыста и кого другие слушают, лучше всего убить его быстро и выбросить на солнце, чтобы мухи могли питаться его плотью, и каждый мог увидеть плод отчаяния. Но такое убийство является пустой тратой и не пополняет кошелек, поэтому у меня есть договоренность с надсмотрщиками, они придерживают таких людей для меня и продают их по справедливой цене. Деньги попадают в их карманы, и никто не остается в проигрыше. Такие люди становятся хорошими гладиаторами.

— И так ты купил Спартака?

— Точно, я купил Спартака и другого Фракийца по имени Ганник. Вы знаете, в то время на Фракийцев была большая мода, потому что они хороши с кинжалом. В одном году это кинжал, на следующий год меч, в следующем году фусцина. На самом деле, многие Фракийцы никогда не касались кинжала, но такая легенда есть, и дамы не хотят видеть кинжал в руках всех остальных.

— Ты сам его купил?

— Через моих агентов. Они отправили их обоих в цепях из Александрии, и я держу портового агента в Неаполе и отправляю их по суше на носилках.

— У тебя немалый бизнес, — признался Красс, который всегда был готов вложить с прибылью немного денег.

— Значит, вы это понимаете, — кивнул Батиат, и вино потекло с уголков его рта, когда он растягивал в улыбке свои тяжелые челюсти. — Так поступают немногие. Как вы думаете, каковы мои вложения в Капуе?

Красс покачал головой. — Мне это никогда не приходило в голову. Каждый видит гладиаторов и никто не задумывается над тем, сколько нужно вложить, прежде чем они выйдут на арену. Но это распространено. Один видит легион, а другой говорит, что всегда были легионы, и поэтому всегда будут легионы.

Это была великолепная лесть. Батиат опустил бокал и уставился на командующего, а затем он провел пальцем вверх и вниз по своему выпуклому носу.

— Угадай.

— Миллион?

— Пять миллионов денариев, — медленно и решительно сказал Батиат. — Пять миллионов денариев. Только подумайте. Я работаю с агентами в пяти странах. Я владею портовым агентом в Неаполе. Я кормлю только лучшим, цельным зерном пшеницы, ячменя, говядиной и козлятиной. У меня есть своя арена для небольших представлений и пар, но в амфитеатре имеется каменная трибуна и это стоило многих миллионов. Я расквартировываю и кормлю манипул местного гарнизона. Не говоря уже о взятках в том же направлении — попрошайки, прошу прощения. Не все военные похожи на вас. И если вы сражаетесь с вашими ребятами в Риме, это пятьдесят тысяч динариев в год для трибунов и административных боссов. Не говоря уже о женщинах.

— Женщины? — спросил Красс.

— Гладиатор — это не плуг на латифундии. Если вы хотите, чтобы он был в тонусе, вы должны предоставить ему кое-что для сна. Тогда он лучше ест и сражается лучше. У меня есть дом для моих женщин, и я покупаю только лучшее, нет нерях или иссохших мешков с костями, но каждая сильна, здорова и девственна, когда попадает в мои руки. Я знаю; я пробую их. Он выпил свой стакан, лизнул его губами, выглядя при этом жалобными и одинокими. — Мне нужны женщины, — жаловался он, медленно наливая вино. — Некоторые мужчины — не я.

— А что за женщину они называют женой Спартака?

— Вариния, — сказал Батиат. Он ушел в себя, и в его глазах был мир ненависти, гнева и желания. — Вариния, — повторил он.

— Расскажи мне о ней.