Спартак<br />(Роман)

— Я могу определить по его акценту. Он плохо говорил на Латыни, а я слышал речь Фракийцев. Еще один был Фракийцем, а может быть, остальные Галлы. Oни просто посмотрели на меня, просто взглянули на меня. Это заставило меня почувствовать, что я мертв, вместе со всеми. Они взглянули на меня и прошли мимо в другую секцию шатра. Тела были уже вынесены из шатра и брошены на землю снаружи, рядом с телами солдат. Но сначала они раздели Вариния Глабра догола, и все его доспехи и все, что у него было, уложили на кушетку. Его жезл легата тоже был там. Рабы вернулись и собрались вокруг кушетки, глядя на доспехи и пожитки командира. Они подняли меч, осмотрели его и передали по кругу. Ножны были из слоновой кости, покрытые резьбой. Они посмотрели на него, и бросили его обратно на кушетку. Затем они осмотрели жезл. Человек со сломанным носом — его зовут Спартак — повернулся ко мне, поднял жезл и спросил меня, «Римлянин, ты знаешь, что это»? «Это рука благородного Сената», ответил я. Но они не понимали. Я должен был объяснить им. Спартак и рыжий Галл уселись на кушетку. Остальные остались стоять. Спартак положил подбородок на руки, поставил локти на колени и внимательно уставились на меня своими глазами. Это было похоже на то, как змея смотрит на тебя. Потом, когда я закончил говорить, они ничего не сказали, а Спартак продолжал смотреть на меня. Я чувствовал, как по моей коже струится пот. Я думал, что они собираются убить меня. Потом он назвал свое имя. «Меня зовут Спартак», — сказал он. — «Запомни мое имя, Римлянин». И затем он снова уставился на меня. И тогда Спартак сказал: «Вчера ты убил трех рабов, Римлянин? Рабы не причинили вам вреда. Они спустились, чтобы посмотреть на проходящих мимо солдат. Женщины Рима настолько добродетельны, что целому легиону пришлось насиловать одну бедную рабыню? Зачем ты это сделал, Римлянин»? Я попытался объяснить ему, что случилось. Я сказал ему, что Вторая Когорта изнасиловала ее и убила рабов. Я сказал ему, что я в Третьей Когорте, и что я не имею к этому никакого отношения и что я не насиловал женщину. Я не знаю, как они узнали об этом, потому что не было свидетелей, когда были убиты три раба. Но они знали, все, что мы сделали. Они знали, когда мы прибыли в Капую. Они знали, когда мы убыли из Капуи. Это все было в его черных змеиных глазах, немигающих глазах. Все было в его голосе. Он никогда не повышал голос. Он говорил со мной, как взрослый разговаривает с ребенком, но он не обманывал меня, когда говорил со мной так. Он был убийцей. Это было в его глазах. Это было в глазах всех. Все убийцы. Я знаю таких гладиаторов. Гладиаторы становятся убийцами. Никто, кроме гладиаторов, не мог бы убить таким образом, как в ту ночь убивали они. Я знаю гладиаторов, которые…

Гракх прервал его. Он был зачарован его речью, будто в трансе, и довольно резко Гракх бросил ему:

— Нам не интересно, что ты знаешь, солдат. Нам интересно, что произошло между тобой и рабами.

— Произошло, — начал солдат, а затем он остановился. Он очнулся и посмотрел прямо в глаза благородному Сенату могучего Рима. Он вздрогнул и сказал:

— Я ждал, когда мне скажут, что они собираются со мной делать. Спартак сидел там, и он размышлял. Жезл в руке. Он провел по нем пальцами, а затем, вдруг протянул его мне. Я сначала не понял, что он имел в виду или чего хотел. «Возьми, солдат», сказал он. «Возьми его, Римлянин. Возьми это». Я взял его. «Теперь ты — рука благородного Сената», сказал он. Он не казался разгневанным. Он никогда не повышал голос. Он просто констатировал факт — я имею в виду, что для него это был факт. Вот чего он хотел. Я ничего не мог поделать. В противном случае я бы умер, прежде чем коснуться священного жезла. Я бы не коснулся его. Я Римлянин. Я гражданин…

— Ты не будешь наказан за это, — промолвил Гракх. — Продолжай.

«Теперь ты — мысль благородного Сената», — снова заговорил Спартак. «Благородный Сенат имеет длинную руку, и все, что есть на конце, — это вы сами». Поэтому я взял жезл — я держал его, а он все сидел там, устремив на меня глаза, а затем спросил меня: «Ты гражданин, Римлянин»? Я ответил, что я гражданин. Он кивнул и слегка улыбнулся. «Теперь ты легат», сказал он. «Я передам вам послание. Передай его благородному Сенату. Слово в слово — передай его им, как я передаю его тебе». Затем он остановился. Он замолчал, и Сенат ждал. Гракх тоже ждал. Он не хотел выслушивать послание от раба. Но оно должно быть озвучено. Спартак появился из ниоткуда, но теперь он стоял посреди Палаты Сената, и тогда Гракх увидел его, как видел много раз впоследствии, хотя он никогда не видел Спартака во плоти и крови. И, наконец, Гракх велел солдату говорить.

— Я не могу.

— Сенат приказывает тебе говорить.

— Это были слова раба, пусть мой язык отсохнет…

— Этого достаточно, — сказал Гракх. — Расскажи нам, что тебе сказал этот раб. Расскажи нам.