Спартак. Гладиатор

— Я пришел к тебе первому.

— Так, значит, пока еще никто не согласился?

— Тридцать один человек поклялся следовать за мной до смерти.

— Если вас так мало, ровно это с ними и случится, — усмехнулся Эномай.

— Так ты не присоединишься ко мне?

— Если ты сумеешь убедить еще кого-нибудь, мы можем поговорить об этом снова. — И Эномай махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

Спартак поднял глаза к небу. «И это все?!» — безмолвно вскричал он.

Бородатый бычара, пытавшийся не подпустить его к Эномаю, снова вырос у него за спиной.

— Уходи.

Спартак встал, охваченный яростью. Но устраивать скандал не имело смысла. Это уничтожит все шансы.

Эномай отвернулся и принялся что-то обсуждать с одним из друзей.

— Шевелись! — прорычал бородатый германец и взял Спартака за руку.

— Руку убрал! — прошипел Спартак.

К его удовлетворению, германец тут же повиновался.

Фракиец сделал где-то с полдюжины шагов, когда ему вдруг кое-что вспомнилось. Почему он не подумал об этом раньше? Он развернулся. Бородач забеспокоился.

— Подожди! Мне нужно сказать Эномаю еще кое-что.

— Обойдешься. Ты уже поговорил.

Ручищи, похожие на окорока, потянулись к тунике Спартака, чтобы схватить ее.

Спартак увернулся, а потом изо всех сил врезал германцу в солнечное сплетение. Рот бородача удивленно округлился, когда из него вышибло воздух, и он опустился на колени, словно оглушенный бык.

Все тут же взревели. Скамьи с грохотом попадали на землю. Десятки германцев вскочили. Спартак понял, что у него есть лишь доля мгновения, прежде чем его скрутят.

— Эномай! Я сожалею о том, что ударил твоего человека, но он не желал меня слушать! Есть кое-что еще!

К его удивлению и облегчению, Эномай вскинул руку. Его сторонники отступили, враждебно глядя на Спартака. Германец приподнял бровь:

— Надеюсь, это что-то действительно важное.

— Вчера я услышал, как Красс сказал, что ему нужны для гладиаторских игр двадцать умелых бойцов. И похоже, он собирается купить их здесь.

— Ну и чего тут такого? — Эномай пожал плечами.

Его люди шагнули к Спартаку, и на этот раз гигант не спешил их останавливать.

— Всех их выставят на бои до смерти. — Ему снова удалось привлечь всеобщее внимание. Чего Спартак не упомянул — да этого и не требовалось, — так это что как минимум половину этих бойцов возьмут из германцев.

— Лжешь!

Спартак посмотрел в глаза Эномаю:

— Клянусь могилой моей матери, Дионисом и Великим Всадником, что говорю правду.

Эномай нахмурился.

Спартак снова вознес молитву, умоляя богов о помощи.

— И кто возглавит побег?

Еще один скользкий вопрос. Хвала Всаднику, Спартак успел продумать ответ.

— Одного вождя не будет. Каждый из нас сам присмотрит за собственными сторонниками. Это касается и Гавия, и вожака галлов, если они пожелают присоединиться.

— И куда же мы направимся? — проворчал Эномай.

— Пока не знаю. Но среди моих людей этот новый автократ. Он знает местность и может дать совет. — «Ну вот. Я сделал все, что мог».

Последовала долгая пауза.

Потом Эномай взглянул на него искоса и ощерился, будто волк.

— Мы участвуем. — Он подмигнул окружающим его сторонникам, и те согласно заворчали, словно стая, увидевшая легкую добычу.

Сердце Спартака лихорадочно забилось. Он коротко кивнул, как будто и не ожидал ничего другого:

— Хорошо.

— Ты сумеешь убедить остальных присоединиться к нам?

Спартак уверенно улыбнулся:

— Положись на меня.

— Держи в курсе.

— Обязательно. И никому ни слова.

Тут Спартак краем глаза заметил какое-то движение. Он быстро взглянул в ту сторону и увидел Фортиса. Вот дерьмо! Он одними губами проговорил имя капуанца.

Эномай подмигнул, показывая, что все понял.

Спартак пнул бородатого германца:

— Скажи этому придурку, чтобы он смотрел, куда идет!

— Вали отсюда! — взревел Эномай.

Спартак принялся медленно отступать, словно опасаясь нападения. Германцы осыпали его оскорблениями. Когда Спартак снова взглянул в сторону капуанца, Фортис довольно ухмыльнулся, радуясь вражде между фракийцем и Эномаем. «Он проглотил ложь. Хорошо».

Приободренный успехом, Спартак потратил остаток дня на разговоры с другими вожаками группировок. Когда Гавий, за которым шло около сорока самнитов, услышал, что Эномай дал согласие, то тут же пообещал и свою поддержку. Так же закончились и разговоры с большинством фракийцев. С Кастом и Ганником, возглавлявшим две отдельные группы галлов, ему повезло меньше. Непохоже было, чтобы они собирались на него донести, но эти двое никак не могли избавиться от подозрительности по отношению как к остальным группировкам, так и друг к другу. С оставшимися бойцами Спартак говорить не стал — слишком уж много там было разных народов. Не решился он подходить и к Криксу. Ответ последнего был очевиден: злобный взгляд здоровяка постоянно преследовал его.

Спартак решил посоветоваться с Гетасом и Севтом. Карбон держался рядом, польщенный тем, что его включили в этот узкий круг.

— Возможно, нам стоит просто забыть про галлов, — нахмурившись, сказал Гетас. — От них одни неприятности.

Севт хохотнул:

— А ведь он прав!