Спартак. Гладиатор

— Рабы, — просто ответил Авентиан. — По большей части пастухи и земледельцы. Они услышали, что ты сделал с Глабром и его людьми, и пришли, чтобы присоединиться к тебе.

«Что я сделал». Спартака охватила гордость.

— Сколько их?

— Часовые сбились со счета.

— Отлично! — Спартак повернулся к галлам. — У нас теперь хватит провизии и оружия на целую армию. Эти люди нуждаются лишь в обучении, и его мы можем обеспечить, ведь так?

— Неплохая мысль, — заявил Ганник.

Каст поколебался мгновение, потом кивнул:

— Быть по сему.

— Крикс, ты как, присоединишься к нам? — дружелюбно поинтересовался Спартак.

— Пожалуй, да, — проворчал тот. — Должен же кто-то заняться этими дурнями, или они пустятся наутек, едва завидев легионеров.

— Уверен, ты отлично вколотишь в них все, что требуется. — Спартак улыбнулся, впервые с начала разговора. — Прекрасно. Можно приступить прямо завтра. Однако сперва я проинструктирую гладиаторов.

Теперь взгляды галлов сделались скорее вопросительными, чем бунтующими. Спартак мысленно поблагодарил Великого Всадника.

— Я много лет прослужил у римлян и потому хорошо себе представляю, как они обучают бойцов.

Никто не возразил, и Спартак снова вознес безмолвную хвалу. По крайней мере, сейчас вожаки галлов готовы были следовать за ним.

— Спасибо за вино. — Осушив чашу, он поставил ее на землю рядом с Кастом. — Увидимся утром.

— Ты куда? — возмутился Каст. — Этой ночью нужно пить!

— Вам — возможно. Пойду-ка я поговорю с новоприбывшими.

А еще его ждала Ариадна. И, не обращая внимания на протесты, Спартак ушел. Он был рад, что никто из галлов не последовал за ним. Раз их больше интересует пьянка, чем необходимость произвести первое хорошее впечатление на беглых рабов, им же хуже.

Четверо часовых, увидев Спартака, вздохнули с облегчением. Они пытались не давать рабам растекаться по лагерю, но задача эта оказалась невыполнима. Это было все равно что запрудить реку, подумал Спартак, глядя на толпу скверно одетых нервничающих людей. По самым грубым прикидкам уже пришло не меньше сотни, а в кратер с каждой секундой поднимались все новые и новые беглецы. Время от времени среди них попадались и женщины.

— Добро пожаловать! — крикнул Спартак на латыни.

И тут же внимание новоприбывших сосредоточилось на нем.

— Ты кто?

Вопрос этот задал дюжий мужчина со следами заживших ожогов на руках.

«Кузнец. Именно тот, кто нам нужен».

— Спартак.

— Ты — Спартак? — На лице здоровяка отразилось недоверие.

— Да, это я.

— Но…

— Что?

— Я думал…

— Что во мне семь футов роста и я плююсь огнем? Так, что ли?

Раздался взрыв смеха, и кузнец покраснел.

Подойдя поближе, Спартак впился в него взглядом:

— Я — Спартак Фракиец, тот самый, что был гладиатором в лудусе в Капуе. Прошлой ночью я повел восемьдесят человек на лагерь, где спало больше трех тысяч легионеров. Мы убили сотни этих сукиных детей, а остальные разбежались, вопя и призывая мамочку. Если ты думаешь, что я лгу, давай сразимся. Врукопашную или с оружием. На твой выбор.

Кузнец посмотрел Спартаку в глаза и увидел там свою смерть. Его недоверие растаяло, как утренний туман.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Ты и не обидел, — дружелюбно отозвался Спартак. — Зачем ты здесь?

— Я пришел, чтобы присоединиться к тебе. Если ты меня возьмешь, — быстро добавил незнакомец.

— Ты кузнец?

— Да. С самой юности.

— Ты хочешь сражаться с римлянами? Убивать их?

— Да!

— А вы? — спросил Спартак у остальных. — Вы за этим пришли? Чтобы стать бойцами?

Ему ответил дружный рев, эхом отразившийся от стен кратера.

Спартак подождал, пока рев стих.

— Хорошо. Я накормлю вас и дам палатки для сна. Вооружу и обучу. И поведу против римлян. — Он извлек сику из ножен и вскинул ее в воздух. — Этого вы хотите?

— Да!!! — взревели беглые.

Спартак улыбнулся. Предсказание Ариадны сбывалось.

Из маленького желудя может вырасти могучий дуб.

Это было лишь начало.

Ариадна весь день старалась чем-то себя занять, но ничего не могла поделать с мечущимися мыслями. И, считая мешки с зерном, куски сушеной свинины, емкости с солью и специями и другие продукты, думала лишь об одном — о поцелуе, который она разделила со Спартаком. И о том, что неизбежно произойдет ночью, когда они улягутся в постель. Мысли об «этом» наполняли ее предвкушением — и ужасом. «Я все еще могу отказаться». Но эту мысль Ариадна тут же отмела. Она не для того прошла весь этот путь вместе со Спартаком, помогая ему и принимая чувства к нему, чтобы отступить в последний момент. В глубине души Ариадна осознавала, что если она не возляжет со Спартаком в ближайшее время, то не возляжет уже ни с кем и никогда. Во всяком случае, добровольно.

Ариадна приняла решение, но все еще продолжала нервничать, и это ее раздражало. Сама того не желая, она перенесла часть этого раздражения на Хлорис и других женщин, излишне резко рявкая на них, когда они сбивались со счета или недостаточно быстро переходили к следующему делу. Они и так относились к ней опасливо, ведь она была жрицей Диониса, и потому, вместо того чтобы огрызнуться, начинали суетиться, отводя глаза и совершая новые ошибки.