Спартанец

Из хлева доносилось слабое блеяние: прижимаясь к материнской шерсти, ягнята мечтали о зеленых цветущих лугах. В стойле огромный баран с изогнутыми рогами втягивал воздух, пытаясь уловить запах хищника, запах волка.

Клейдемос закутался в плащ и собрался было вернуться в дом. Но вдруг послышался хруст ветки. Он стал всматриваться в темноту, так ничего и не увидев. Может быть, показалось? И вдруг на другом конце двора сверкнули два желтых огонька, и Клейдемос заметил приближавшегося волка. Это был большой самец с серебряной шерстью. Клейдемос пожалел, что не захватил копье, но не сдвинулся с места. Он стоял и смотрел прямо в сверкающие глаза хищника. Зверь подошел еще ближе и остановился всего в паре шагов. Он поднял голову, чтобы обнюхать Клейдемоса, опустил хвост, коснувшись снега, а затем повернулся и скрылся в вихре снежинок. Удивительно, почему собака не залаяла, а овцы не заблеяли?

Клейдемос закрыл дверь и устроился у очага. Голубоватое пламя мирно переливалось среди догоравших углей, слегка присыпанных золой. Подбросив еще немного хворосту, он лег и укрылся плащом. Тепло разлилось по его телу, глаза сомкнулись. Он почти заснул, когда раздался внезапный вой. За ним последовал другой, более протяжный и отдаленный. Но собака продолжала спокойно спать, свернувшись калачиком под навесом, спали и ягнята, уткнув головки в шерсть матерей, спал и баран с закрученными рогами.

Клейдемос проснулся посреди ночи от холода. Огонь в очаге погас, и ветер ворвался в комнату через щели в стенах. Он раздул огонь, подкинул хвороста, и пламя снова разгорелось. Когда он уже почти заснул, дверь сарая заскрипела и собака заскулила, будто приветствуя кого-то. Клейдемос подошел к полуоткрытой двери и увидел, что человек в черном плаще вошел в сарай. Клейдемос тихо вышел, подкрался к стене сарая, обращенной к дому, и посмотрел в щель между бревнами. В сарае горела маленькая коптящая лучина.

Мужчина в плаще сказал:

– Басиас, мы принесли тебе дурные вести. Вожди нашего народа собрались на старой маслодельне на Тенароне, но их окружили солдаты криптии. Тогда вожди нашли убежище за оградой храма Посейдона, но говорят, что спартанцы не проявили уважения к святыне и зверски убили всех наших вождей прямо на алтаре, где все они собрались. Теперь нечего и думать о восстании. Мы предупредили тебя, чтобы ты передал остальным. Сейчас нельзя рисковать, придется подождать, когда наступит более подходящее время.

Басиас опустил голову, словно оглушенный сильным ударом.

– Никто не уцелел? – спросил он после долгого молчания.

– Никто, – ответил его собеседник. – Нашим людям разрешили похоронить тела.

– Даже… Хранитель?

– Нет, его тела там не было. Возможно, ему удалось сбежать, или, может быть, он пришел, когда остальные были уже мертвы, и скрылся.

– Спартанцы могли спрятать его тело. Никто не видел его после этого?

– Никто. Но зачем было прятать тело? Незачем. Нет, он, скорее всего, жив и, возможно, где-то прячется. Нас кто-то предал, и, наверное, он никому не доверяет. Но он обязательно вернется и скажет, когда настанет время отомстить и, возможно… обрести свободу.

Собеседники замолчали, а Клейдемос, потрясенный услышанным, дрожал от волнения и возмущения, не чувствуя холода. Тучи рассеялись, на чистом небе ярко сияли звезды.

– У тебя в доме кто-то есть, – сказал один из прибывших. – Мы видели дым и мерцание огня в очаге.

– Да, – ответил Басиас, – это путник, который попросился переночевать у меня. По его словам, он купец из Мегары, бывший наемник из Азии. Но он показался мне странным: у него нет мегарийского акцента, у него, скорее, лаконский выговор.

– Будь осторожен, сейчас кругом полно шпионов криптии. Спартанцев одолела подозрительность, и они убивают всякого, кто покажется им мятежником.

– Во имя богов! – воскликнул Басиас. – Если все это правда, то я убью его. Меня не остановит закон гостеприимства, раз спартанцы не уважают ограду святилища Посейдона.

– Нет, Басиас. Кем бы ни был этот человек, ты не можешь поднять на него руку. Пусть спартанцы пятнают себя святотатством и вызывают гнев богов. Если он действительно шпион криптии, тебе будет непросто убить его, и, даже если удастся, месть Спарты лишь обрушит больше горя на нашу землю. Прощай, Басиас, и да хранят тебя боги.

Человек встал и поплотнее закутался в плащ. Клейдемос вернулся в дом, заметая следы на снегу концом хламиды, едва успев закрыть за собой дверь.

Двое мужчин вышли во двор и молча зашагали по снегу, направляясь к дороге, ведущей на восток. В конюшне погас свет. Клейдемос лег. Он был настолько подавлен, что не мог заснуть от нестерпимой боли. Ему слышались слова этих людей, он представлял себе кровопролитие, крики, предсмертные муки, кровь, стекающую на алтарь… И еще одна мысль не давала ему покоя: кого Басиас назвал Хранителем? Клейдемос никогда не слышал этого слова из уст Критолаоса и не говорил с ним об этом человеке. Но в глубине души он чувствовал, что эту тайну придется разгадать.