Спартанец

– Удивительно, что сам Критолаос никогда не говорил со мной открыто, не говорил, чего он хочет от меня на самом деле. Когда он умер, появился Карас. Он всегда был мне очень дорог и, как Критолаос, стал моим учителем. Сколько раз он указывал мне путь, но ни разу не говорил, куда этот путь ведет, куда именно. Мама, я не знаю, кто он на самом деле. Но мне точно известно, что Критолаос говорил с ним перед смертью. Карас знает тайну про́клятого меча, он знает, где хранится оружие царя Аристодема. Настало время самому определить судьбу, и, когда Карас вернется, все станет ясно. Наконец я получу ответы на все вопросы, над которыми мучился годами, копаясь в прошлом, припоминая взгляды, слова, выражения. Может быть, даже ты, мама, утаиваешь от меня то, что мне необходимо узнать.

– О нет, сынок, я всегда тебе говорила все, что знаю. И сейчас все рассказала. В нашем народе важные решения принимают мужчины, а не женщины. Мужчины занимаются всем, что связано с общим благом. Я надеюсь, что Карас вернется, и тогда мы поймем, что нам делать.

– Мама, – сказал Клейдемос, – десять лет назад я покинул гору и начал искать свой путь. Но, увы, судьба не была благосклонна ко мне. Зато я смог обнаружить нечто иное, и многое открылось моему взору. Теперь мне известно, что человек, бросивший меня в детстве, любил меня, невзирая на законы города. Брат Бритос в душе был искренним и великодушным человеком и тоже любил меня. Я познакомился с Павсанием – одним из величайших людей Эллады – и с его великой мечтой. Вместе с ним я уверовал в возможность сохранить спартанскую кровь и освободить народ Критолаоса от многолетнего ига рабства. Но сейчас я растерян и чувствую себя одиноким. Я не знаю, кому из равных можно доверять, и не уверен, могу ли доверять илотам этого дома. Мне стало известно, что некоторые из них – то ли из-за нужды, то ли под давлением – следят за мной и докладывают о моих действиях эфорам и старейшинам. Мама, теперь, когда ты рядом, скажи, кто среди горцев поддерживает меня и кто против меня…

– Мне трудно ответить, сынок, – сказала женщина, – вероятно, некоторые илоты любят Талоса-Волка, но ненавидят Клейдемоса-Дракона…

Клейдемос встал и пристально посмотрел на нее:

– Я всего-навсего тот, кто я есть, мама! Боги пожелали, чтобы я родился дважды, имел двух матерей, носил два имени и был сыном двух враждующих народов. Но я больше не стану плакать и склонять голову. – Глаза его блестели под нахмуренными черными бровями, голос был тверд и непреклонен. – И боги должны указать мне путь! Что касается людей: те, кто знают меня, знают, что я неспособен на лицемерие и предательство. И знают, что я прошел через многие испытания и не боюсь смерти. Просто скажи, кого я должен остерегаться и с кем могу говорить открыто, кому могу доверять. В доме есть слуга, его зовут Алесос.

– Я знаю его, ты можешь ему полностью доверять. В ночь, когда члены криптии напали на наш дом, он предупредил нас. Это он помог Карасу украсть доспехи твоего отца, чтобы передать их Бритосу. Сегодня он один из старейшин нашего народа, и люди прислушиваются к его словам.

– Он сказал, что верой и правдой служил Аристархосу, и мне кажется, он любил его.

– Ты можешь ему верить; он мудрый человек, ценит мужество и доблесть, где бы они ни встречались. Может быть, он понимает тебя лучше, чем кто-либо, ведь он хорошо знал Критолаоса и Аристархоса.

– А ты, мама, можешь ли ты понять меня?

– Богам не было угодно, чтобы из моего чрева вышел плод, – ответила она и подняла седую голову, – но ты – мой сын… ты – мой сын… – И она посмотрела на него серыми, мокрыми от слез глазами.

Короткий зимний день близился к концу. Тень горы, словно рука великана, накрыла дом Клеоменидов, вытянулась над равниной, сгустилась над крестьянскими домами, соскользнула к ледяным водам реки Эврот и вкралась между белыми домами непобедимой Спарты, пока наконец не окутала Акрополь и могучие стены Медного дома.

Офицер криптии осматривал своих людей при лунном свете – пятьдесят вооруженных всадников, готовых к быстрым и решительным действиям. Этой ночью все старейшины илотов гор и равнин договорились о встрече на покинутой маслобойне возле мыса Тенарон. Туда же должен был явиться илот, которого он пытал и которому выжег глаз в подземельях зала совета. У криптии был приказ убить всех, потому что илоты готовили восстание. Никто не должен был уцелеть: утратив разом всех своих старейшин, рабы поймут, что надежды на свободу у них быть не может. Они в рабстве навеки.