Спартанец

Клейдемос вскочил. Внезапно он понял: в надписи на гробнице Исмены говорилось о даре царя Леонида, и этим даром была жизнь Бритоса, а может, и его? Царь хотел спасти Бритоса и послал вместе с ним спутника – Агиаса, а также илота. Но что было известно царю об этом илоте, о хромом Талосе? И что он написал в послании для эфоров и старейшин? Никто так и не узнал об этом. Сам Бритос говорил Клейдемосу, когда они вместе сражались в Фокиде и Беотии, что содержимое послания окутано тайной. Бритос часто задавался вопросом, откуда пошли слухи о том, что они с Агиасом струсили и покинули Фермопилы в надежде спастись от верной смерти. Почему эфоры не попытались развеять эти слухи? Уже тогда по городу ходили разговоры о том, что в послании ничего не было написано. Но в этом не было смысла: зачем царю Леониду посылать в Спарту пустой свиток? Или свиток украли и подменили? Это могло случиться ночью, когда они разбили лагерь, чтобы отдохнуть. Тот, кто написал последние строки на могиле Исмены, видимо, был осведомлен о последней воле царя, которая была изложена в послании, врученном Бритосу. Теперь эта последняя воля, о которой свидетельствовали слова на гробнице его матери, стала знаком для последнего из Клеоменидов… или Талоса-Волка. Но кто же написал это – кто-то из старейшин или эфоров? Это казалось неправдоподобным.

А может быть, к Бритосу никто и не приближался той ночью – может быть, это был сон? Клейдемосу показалось, что сон и явь окончательно смешались в его сознании.

В надежде, что все же удастся немного отдохнуть, он перестал ломать себе голову и решил, что лишь в Спарте сможет найти ответы на эти вопросы. Лежа на сухой земле, он согрелся под теплым шерстяным одеялом и уснул. Утих ветер, и кругом воцарилась глубокая тишина. Вдруг послышались звуки крыльев, бьющих по воздуху могучими взмахами – хищные птицы взмыли с мрачных развалин и парили во тьме в поисках добычи.

Незадолго до наступления рассвета Клейдемоса разбудило внезапное ржание коня. Он был чем-то напуган, бил копытами по земле и раздувал ноздри. Как только Клейдемос встал, чтобы успокоить его, конь поднялся на дыбы, испуская тревожное ржание. Клейдемос оглянулся, но не заметил ничего необычного. Он подошел к коню и, заговорив с ним успокаивающим голосом, ослабил поводья, которыми тот был привязан к дереву. Клейдемос погладил животное, но оно не успокоилось, а, наоборот, еще больше испугалось. Не отпуская поводьев, Клейдемос взял одеяло и повел коня прочь из заброшенного города.

Вдруг он услышал глухой гул, отдаленный грохот, доносившийся из недр земли. Он испугался, внезапно поверив в рассказы из детства, и пожалел о том, что ступил за стены заброшенного города. Пока он пытался увести коня с холма вниз, снова раздался грохот, и он почувствовал, что земля затряслась. Все началось с легкого толчка, но потом стало трясти сильнее и сильнее, и Клейдемос пошатнулся. От сильнейшего последнего толчка он упал на землю вместе с конем, который едва не раздавил его. Не успев подняться с грязной тропы, он услышал страшный грохот, как будто что-то рушилось. Взглянув наверх, он увидел, как огромные камни падают с руин башен и городских стен. Земля вновь затряслась, содрогаясь под их весом, а камни все продолжали падать, поднимая огромные облака пыли, – боги разрушили то немногое, что оставалось от Ифомы. Свинцовые тучи сплошь заволокли небо над руинами города и грозили дождем.

Внезапно блеснула молния, прорезав серые тучи и озарив гору ослепительным сиянием. Сразу же за ней прогремел гром, и молнии засверкали непрерывно одна за другой, освещая очертания крепостных валов и бастионов. Гром гремел так сильно, что казалось, земля вот-вот разверзнется и поглотит город.

Клейдемос, окаменев от ужаса, смотрел на происходящее и думал о том, что подточенные стены вот-вот обрушатся на него и погребут на месте. Затем он все-таки развернулся и бросился вниз по склону. Он бежал с безумной скоростью, спотыкаясь, падая и поднимаясь снова и снова, невзирая на грязь и кровь на локтях и коленях. В конце концов Клейдемос добрался до подножия горы, подозвал коня, и тот прискакал с болтающимися поводьями. Клейдемос вскочил на него и изо всех сил пришпорил. Конь ринулся вперед быстрым галопом, размахивая хвостом и выпуская пламенное дыхание из дымящихся ноздрей. При каждом ударе молнии зрачки животного расширялись, а всадник все подгонял и подгонял его. По узкой дорожке начали стучать капли дождя. Вскоре порыв ветра пронесся по пустынной округе, и дождь перешел в ливень. Словно обезумев, Клейдемос продолжал подгонять коня, пока тот не стал тяжело дышать. Тогда он натянул поводья, замедляя его бег. Оставив бурю позади, он снова сбавил скорость и перевел мокрого и потного коня на шаг. Клейдемос проехал через несколько деревень. Везде одна и та же картина: перепуганные жители голыми руками рылись в развалинах домов и искали домашних животных, которые в испуге вырвались из загонов и убежали в поля.