Спартанец

– Я хочу сказать, что к нам идет не зверь, а молодой пастух, у которого я спросила, где ты живешь. Его дом стоит внизу, на поляне. – Периалла наморщила седые брови, словно пытаясь что-то вспомнить. – Я внимательно посмотрела на него, – продолжила она, отчетливо произнося каждое слово. – У него сердце волка… Вот почему он не боится идти в лес ночью. Он смотрел на меня с подозрением… Он скоро придет.

Карас устремил на нее взгляд и нахмурился:

– Ты знаешь, кто он?

– Нет, – ответила женщина, – но он не пастух.

Карас налил ей еще вина.

– Почему ты ушла из храма?

– Мне пришлось уйти, – вздохнула женщина. – Я поддалась обману и продала свою душу… дорого продала. – Она залпом выпила вино и разразилась бурным смехом. – Знаешь ли ты, почему в городе спартанцев на троне, принадлежащем Демарату, сидит Леотихид, а сам Демарат давно живет в изгнании? – Карас не знал. Женщина ухватила крючковатыми пальцами прядь волос Караса и дернула ее. – Я расскажу тебе, – продолжила она, – хоть ты и тупоголовый. Ибо я, Периалла, дельфийская пифия, голос Феба, продала царя. – Она вновь безудержно расхохоталась.

– Я слышал, что его свергли перед сражением афинян при Марафоне, потому что стало известно, что он не сын своего отца.

– Глупец, – прошипела женщина, – это я превратила его в незаконнорожденного. Меня уговорил царь Клеомен, ненавидящий его, а также убедило золото Кобона, его афинского друга. – (У Караса расширились глаза.) – Я получила столько золота, сколько тебе не суждено увидеть за всю жизнь. И я могла бы поделиться им с тобой, – добавила она и покачала головой. – Я не забыла о том, как пастух Карас подобрал меня, измученную и голодную, когда я бежала от людей, обративших меня в рабство.

– Зря ты это сделала, – озадаченно пробормотал Карас.

– Но я сделала это, и казалось, что правда никогда не раскроется. Прошло почти четыре года.

– Кобон… – задумчиво промолвил Карас. – Я помню его… Кажется, он работал писцом в храме?

– Да, правильно. Я почти уверена в том, что Кобону заплатили афиняне. Они так и не простили царя Демарата, ведь именно он выступил против Клеомена, когда тот захотел наказать эгинцев за то, что они покорились персам после Марафонской битвы.

– Выходит, если я правильно понимаю, афиняне сговорились с Клеоменом уничтожить Демарата!

Старуха посмотрела на него со странной гримасой.

– Может быть, Карас. Но вряд ли это теперь имеет для нас большое значение. Совет амфиктионии вынес мне приговор: я проклята… навсегда. – Она подняла голову, и металлические диски на ее повязке зазвенели. – Меня изгнали. Но они не посмели вынести мне смертный приговор. Они испугались… Периаллы. – Ее глаза заискрились, отражая тусклое пламя очага.

– Ты можешь остаться здесь, если хочешь, – сказал Карас, – у меня есть отара…

– Тихо! – перебила его женщина и прислушалась. – Кто-то стоит за дверью.

Карас схватил дубинку и выскочил наружу.

– Стой, Карас, это я! – раздался голос Талоса: юноша как раз собирался войти. – Быстрей, бежим за этим человеком, – добавил он, схватив Караса за руку, и указал на человека в капюшоне, который отскочил к краю поляны. Друзья тут же бросились за ним. Карас почти догнал его, но человек в капюшоне рванулся вперед и скрылся в густых зарослях. Карос потерял его след. Вскоре появился запыхавшийся Талос.

– Проклятье! Я бы мог схватить его, но споткнулся из-за хромой ноги. Потом ты вышел из дома и чуть не разбил мне череп своим бревном.

– Извини, Талос, но сегодня так темно… Кто это был?

– Не знаю, кажется, спартанец. Я решил подняться к тебе, потому что какая-то странная старуха…

– Я знаю, – перебил его Карас.

– Так вот, по пути я увидел человека, вышедшего из леса, и решил пойти за ним. Я старался идти так, чтобы он меня не заметил, но мне пришлось держаться от него довольно далеко из-за сухих листьев и веток на тропинке. Мужчина подошел к твоему дому и встал под окном, явно подслушивая. Я подкрался к нему и собирался наброситься, но в темноте наступил на сухую ветку. Человек вырвался, я упал, а он убежал. Но почему твой пес не напал на него?

– Этот мерзавец снова сбежал: сейчас у самок сезон течки. Он, наверное, сейчас воет под забором какой-нибудь сучки.

Они вошли в дом. Талос замер на пороге, увидев, что у огня сидит старуха, которая недавно разговаривала с ним на поляне.

– Молодой волк, – сказала она, не оборачиваясь. – Я знала, что он придет.

– Да, – сказал Карас, – но до него к нам приполз спартанский змей, который шпионил за нами.

– Я кое-что заметила, – ответила женщина, – но в последнее время мой разум затуманился. Я не вижу так ясно, как раньше.

– Подойди, Талос, – сказал Карас юноше, боязливо застывшему у двери. – Эта женщина нам не враг. Она может сделать добро или причинить зло, в зависимости от того, куда поведет ее сердце. Но тебе не следует бояться ее. Когда-нибудь ты узнаешь, кто она на самом деле. А пока она поживет у меня, потому что ей некуда идти. На нее обрушилось большое несчастье.