Спартанец

Павсаний осознавал свое положение и чувствовал себя подобно льву в клетке. Все сторонились его, а с теми, кому доверял, он не мог встретиться. Он не хотел подвергать опасности Клейдемоса, которого преследовали шпионы криптии. Поначалу он решил покориться воле эфоров и старейшин и дождаться, когда обстоятельства снова изменятся в его пользу.

Однажды рано утром перед рассветом в дверь эфора Мнесиклеса постучали. Он открыл дверь и увидел молодого темнокожего иноземца, скрывавшего свое лицо под капюшоном. Молодой человек сказал, что хочет поговорить с эфором.

– Меня зовут Аргейлос, – сказал он, – я служил в Византии у царя Павсания. Я хочу рассказать тебе кое-что. Уверен, тебе будет интересно это услышать.

– Заходи. – Эфор закрыл дверь. Он пригласил гостя сесть, и молодой человек снял плащ с капюшоном: сомнений быть не могло – это был иноземец, скорее всего азиат. – У тебя греческое имя, – сказал эфор, – но ты похож на иноземца.

– Так и есть, – ответил юноша, – мое настоящее имя – Лахгал, я сириец. На протяжении многих лет я верой и правдой служил Павсанию, но теперь я здесь, чтобы донести на него. Я не шпион, поверь. Я человек, который желает отомстить за чудовищное вероломство. Вместо благодарности за мою верность царь попытался убить меня, чтобы его интриги с великим царем не раскрылись.

– Твое обвинение чрезвычайно серьезно, – сказал эфор. – Ты отдаешь себе отчет в том, что обвиняешь царя Спарты в государственной измене? Будь осторожен: если не сможешь доказать свои слова, ты рискуешь жизнью.

– Я докажу свои слова, когда пожелаешь, – ответил Лахгал.

– В таком случае правда должна раскрыться как можно скорее. А теперь расскажи все, что знаешь. Ты не пожалеешь о том, что помог раскрыть подлое предательство Павсания.

Лахгал рассказал все, что удалось увидеть и понять за годы жизни с Павсанием. О путешествии в Келайнай он рассказал так, чтобы снять с Клейдемоса все подозрения.

– Итак, ты хорошо знаком с Клейдемосом Клеоменидом, – сказал эфор, – нам известно, что Павсаний высоко ценит его и поручал ему важные дела.

– Я знаю его, – подтвердил Лахгал. – Я лично передавал ему указания царя, когда он командовал фракийским отрядом. Но он не имеет никакого отношения к предательству Павсания, это я знаю точно. Царь приказал ему отправиться со мной в Келайнай, чтобы изучить расположение персидских гарнизонов во внутренних областях страны. Предлогом для этого стала подготовка военной экспедиции, которая должна была отогнать персов за реку Галис. Истинная цель миссии была известна только мне: сообщить сатрапу Артабазу, что Павсаний готов выступить на Спарту и ждет денег и людей. Клейдемос должен был передать сообщение, что я шпион персов. Когда моя работа переводчиком подошла к концу, Клейдемос перестал нуждаться во мне, и ему приказали убить меня. Но я успел прочесть послание царя, пока Клейдемос спал, и скрылся.

– Что ж, – ответил эфор, – знай, что, будучи иноземцем, ты не можешь свидетельствовать против члена касты равных. Тем более против царя, хотя регентство Павсания заканчивается и царевич Плейстарх скоро достигнет половой зрелости. Нужно убедить Павсания сделать признание в присутствии граждан Спарты, которые смогут свидетельствовать против него. Вот мой план. На мысе Тенарон есть старое заброшенное здание. Сообщи Павсанию, что ты вернулся, и назначь ему там встречу. Он обязательно придет. Нужно заставить его признаться так, чтобы услышали свидетели, которые спрячутся за фальшивой стеной. Об остальном мы позаботимся сами. Теперь иди, тебе не стоит здесь задерживаться. Постарайся остаться незамеченным и не привлекай лишнего внимания. Ты получишь вознаграждение за свою службу. Равные не пользуются деньгами, поэтому я не могу заплатить сразу. Но я позабочусь и об этом: скажи, что ты предпочитаешь, афинское серебро или эвбейское… или, может быть, кизикены?

– Я делаю это не ради вознаграждения, – ответил Лахгал, – и я не возьму твои деньги. – Затем он встал, закрыл лицо и ушел.

Через три дня дома у Павсания обнаружилось письмо. Ни один из его слуг не заметил, как его принесли. Прочтя его, Павсаний пришел в ужас и смятение. Лахгал жив. Это могло означать только то, что Клейдемос либо обманул его, либо предал. Сперва мелькнула мысль убежать, но затем Павсаний понял, что побегом он лишь признает свою вину. Кто согласится предоставить убежище беглому преступнику, не имеющему власти? Уж лучше, решил он, встретить опасность лицом к лицу. Если письмо и правда написано Лахгалом (некие обороты в письме не оставили у Павсания сомнений в авторстве), то, может быть, получится заключить с ним сделку или хотя бы узнать, открыл ли он тайну кому-то еще. Павсаний отправился на назначенную встречу. Место было ему знакомо – старая полуразрушенная дозорная башня на самом краю скалы. Это было безлюдное и заброшенное место, которое постоянно продувалось ветрами.

Павсаний вошел, толкнув обветшалую дверь, и услышал в полумраке знакомый голос: