Спартанец

– Друг мой, доказательств этим слухам нет. Вряд ли кто-то осознанно распространяет эти слухи; скорее всего, они являются просто городскими сплетнями. Тем более, что доказательств им тоже нет. Что касается меня, то Павсаний всегда поддерживал и высоко ценил меня, и я благодарен за это.

– Но ты покинул его. У тебя должны были быть на это причины.

– Когда я узнал, что эфоры и старейшины отстранили его от командования, я понял, что долг гражданина и чувство благодарности к Павсанию – разные вещи. Поэтому я вернулся.

– Что же собирается делать царь? – спросил собеседник.

– Не знаю, – ответил Клейдемос. – Могу предположить, что он вернется хотя бы для того, чтобы защитить свое доброе имя и объясниться.

Клейдемос и представить не мог, что в этот самый момент в подвалах зала совета офицер криптии задавал кому-то тот же самый вопрос с угрожающей интонацией в голосе. Офицер допрашивал человека, закованного в цепи, который подвергался жестоким пыткам и истязаниям. Его тело было покрыто синяками и истекало кровью. Этим человеком был Карас.

– Нам известно о твоей тайной встрече с Павсанием. Не может царь Спарты безо всякой причины встречаться с жалким слугой!

– Я уже говорил, что царь лишь хотел передать мне вести о человеке, которого мы зовем Талосом, а вы – Клейдемосом, – ответил Карас вялым голосом.

– Тайком, в полуразвалившемся сарае, вдали от любопытных глаз? – с усмешкой спросил офицер и со всей силы ударил Караса плетью.

Карас застонал от боли, стиснув зубы.

– Помилуйте, – сказал он, как только смог заговорить, – я ничего не сделал. Ко мне в хижину пришел слуга царя и сказал, что Павсаний хочет поговорить, что у него есть новости о Талосе. Я не знаю, почему он назначил встречу в этом месте; возможно, он счел неприличным принимать раба на виду у всех в собственном доме. Он просто сказал, что Талос попросил разыскать меня, чтобы я передал его слова женщине, которая его вырастила.

– То есть я должен поверить, что вы больше ничего не сказали друг другу? О чем просил Павсаний? – крикнул офицер. – Говори, проклятый, или не выйдешь отсюда живым!

Карас поднял голову.

– Господин, – сказал он, задыхаясь, – ты прекрасно знаешь, что до этого я никогда не видел царя. Почему я должен терпеть пытки из-за него? Я готов рассказать о нем все, что угодно, лишь бы меня освободили.

Офицер бросил вопросительный взгляд на эфора Мнесиклеса, наблюдавшего за допросом. Эфор вышел из темного угла.

– Все-таки этот человек прав, – сказал он таким голосом, что Карас вздрогнул. – Зачем терпеть боль и рисковать жизнью ради спартанского царя, которого он почти не знает и которого, конечно же, не любит? Но мы-то знаем, – добавил он, взяв плеть из рук офицера и подойдя к пленнику, – что твой друг Талос все эти годы пользовался доверием Павсания. Чтобы защитить друга, ты готов вытерпеть любые страдания, не так ли?

Карас поднял закованную руку, чтобы вытереть пот со лба и выиграть время на размышление. Он не попадется в ловушку и не выдаст себя.

– Я не знаю, от чего я должен его защищать, – сказал он, – а если бы и знал, то не стал бы этого делать. Талоса больше нет для жителей горы. Человек, которого вы зовете Клейдемосом, чужой для меня. Я не хочу его видеть. Но для женщины, которая вырастила и воспитала его, было важно узнать, что он жив и здоров. Поэтому я согласился на встречу с царем.

– Ложь! – крикнул эфор и ударил Караса рукояткой кнута по носу. Кровь хлынула из рассеченных тканей, потекла в рот и на грудь закованного великана. Лицо Караса превратилось в бесформенную маску. Глаза так распухли от ударов, что почти не открывались, губы были разбиты. Его сбивчивое дыхание сопровождалось сильным хрипом.

– Господин, – промолвил он, найдя в себе силы, – я не могу рассказать того, чего сам не знаю. Но если позволишь понять, что ты хочешь услышать от меня… Я расскажу все, чтобы спастись. – И он опустил голову на грудь.

Эфор отвел офицера в сторону, чтобы посоветоваться.

– Он очень сильный, – сказал он, – мы не смогли вырвать из него ни слова. Либо… Он действительно ничего не знает. Кажется, он только что выразил готовность помочь нам с обвинением против Павсания.

– Не знаю, – озадаченно ответил офицер, – может быть, ему известен наш закон, согласно которому показания слуги не имеют силы против представителя касты равных, не говоря уже о царе. Может быть, он предложил помощь, чтобы запутать нас, а сам прекрасно понимает, что она нам не нужна.

– Как ты думаешь, что делать? – спросил эфор.

– Продолжим пытать. Возможно, мы не до конца испытали его силу. В конце концов, все равно придется убить его. Сейчас ненависть к нам сильнее, чем страх. Он может быть опасен. Не забывай, что ночью он голыми руками оторвал ярмо, к которому был привязан. Когда подоспел стражник, он уже выламывал прутья ворота…

Эфор бросил взгляд на Караса, который, казалось, потерял сознание, и сказал: