Спартанец

Клейдемос уехал, но оказалось, что это была не единственная его миссия в Даскилейоне. Зимой он возвращался туда несколько раз, соблюдая все меры предосторожности. В начале весны следующего года случилось то, чего опасался Павсаний: афинский флот под командованием Кимона появился в проливе Босфор, и адмирал приказал оставить город. Приказ был подписан спартанскими властями. Поначалу Павсаний сопротивлялся, но вскоре понял, что в одиночку не выдержать блокаду с моря, а на наемников, которых он набрал за персидское золото, всецело полагаться было нельзя. Покинув Византий, он отправился в Троаду и обосновался неподалеку от Даскилейона. Там к нему присоединился Клейдемос.

Теперь положение Павсания было крайне затруднительным, и персы стали относиться к нему с опаской. Ему ничего не оставалось, как попытаться осуществить план в Спарте: настало время Клейдемосу покинуть Азию и вернуться в Лаконию. Официальной причиной послужило то, что он не хотел подчиняться полководцу, от которого отреклись правители, и возвращался в Спарту, чтобы предоставить свои услуги эфорам и старейшинам.

– Прощай, Клейдемос, – сказал царь, пожимая ему руку, – вся надежда на тебя. Не падай духом: я вернусь, и ты увидишь, что не все потеряно.

– Прощай, мой царь, – ответил Клейдемос. – Когда вернешься, я буду ждать тебя в доме Клеоменидов. Там мы встретимся, если это будет угодно богам.

Он сел на коня и поскакал в сторону Кизика.

Павсаний пешком отправился в штаб-квартиру, ведя коня под уздцы. Погода стояла чудесная: большие белые облака проплывали по ясному небу и легкий ветерок пел, как натянутая тетива лука. Когда ветер дует к морю с востока, хорошо моряку отправляться в плавание в Грецию.

«Так гласит пословица», – подумал царь Спарты и повернулся, чтобы посмотреть на Эгейское море, сверкавшее вдали, как зеркало, выпавшее из рук богини. Затем солнце скрылось за облаками, и царь медленно продолжил путь.

Клейдемос сошел на берег в Гитионе и на спущенном на сушу коне направился в сторону Спарты.

Выехав ранним утром, он рассчитывал добраться до города до заката, чтобы предстать перед эфорами и доложить то, о чем договорился с Павсанием. Клейдемос достиг правого берега реки Эврот и вдоль него продолжил свой путь. После полудня он оказался близ города Фарис, откуда виднелись склоны Тайгета. Клейдемос посмотрел на гору, изучая взглядом ее вершины, ущелья, леса. Он пытался вообразить то место, где, как он надеялся, ждала женщина, которую он продолжал называть мамой.

Он достал из сумки ломоть хлеба с сыром, напился воды из ручья и собрался войти в город.

Клейдемос облачился в доспехи, надел наголенники, вынул из кожаного чехла большой щит с драконом, повесил его на седло и надел шлем с тремя черными гребнями. В таком обличье он предстал перед городскими вратами. Заметив его с башни, страж побледнел от ужаса. Величественный воин в блестящих доспехах на прекрасном нисейском боевом коне показался ему великим Аристархосом, выходцем с того света. Лишь когда всадник приблизился, страж узнал его и проводил взглядом. Клейдемос въехал в город и вскоре скрылся в лабиринте улочек.

Он направился к площади зала совета и поручил стражнику объявить о нем.

– Доложи, что Клейдемос, сын Аристархоса, Клеоменид, командир четвертого отряда Фракии, просит, чтобы его приняли.

Вскоре его привели к эфору Эписфену, и тот улыбнулся, встречая его.

– Для меня большая честь приветствовать сына великого Аристархоса, благородного Клейдемоса. Мы наслышаны о твоих подвигах во Фракии. Почтенные отцы совета старейшин будут рады принять тебя в ближайшее время. Они захотят услышать подробный отчет о событиях в Византии, а также о положении регента Павсания, чье поведение очень тревожит нас. Я лично дам знать, когда тебя позовут. А сейчас тебя проводят в казармы, где ты сможешь набраться сил и отдохнуть. Я позабочусь о том, чтобы подготовили твой дом, который много лет пустовал. Старый слуга сторожил его, он расскажет о твоем имуществе и об илотах, которые возделывают твои земли.

– Благодарю, господин. Я буду ждать вызова, – сказал Клейдемос, отдал честь и последовал за стражником в сисситию. Пройдя по улицам пешком и ведя коня за собой, он миновал районы Питана и Киносура. Поравнявшись с Акрополем, Клейдемос посмотрел на фасад Медного дома – храма Афины, и ему вспомнилось, как в детстве он облачился в плащ Пелиаса и с ненавистью в сердце пошел смотреть на порку Бритоса. Он помнил звуки ударов плетью, словно это было вчера. Продолжая свой путь по извилистым улочкам города, Клейдемос размышлял о прошлом, пока его думы не были прерваны голосом стражника.

– Мы пришли, командир. Если хочешь, я отведу коня к твоему дому, там за ним присмотрят.

Клейдемос снял щит с седла, взял мешок и седельную сумку и прошел в казарму. В длинном узком помещении располагались тридцать две кровати, рядом с каждой стоял сундук. На стенах были стойки для копий и мечей, а также ряд крючков для шлемов и доспехов. В этом огромном пустом пространстве богатое оружие Клейдемоса больше напоминало украшение, чем орудие смерти.