Спасая Куинтона

— Ты думаешь, это хорошая идея? После того, что случилось вчера? Потому что я не хочу, чтобы мою задницу снова надрали, на этот раз я буду не в состоянии убежать. Прислоняюсь спиной к стене и закатываю глаза несколько раз, пытаясь остановить их от высыхания. — Знаешь, тот парень, что выбил из меня все дерьмо, грозился сделать то же самое и с тобой.

— И что? Я смогу с ним справиться, — говорит он с глупой уверенностью, которая в конечном итоге причинит ему вред. Я чувствую это. — Кроме того, если они придут сюда, я убегу, в отличие от тебя… — Он задумывается над чем-то, выглядя озадаченным. — Почему ты так сразу не сделал? Мне начинает казаться, что ты сумасшедший.

— Может, так и есть.

— Возможно, мы оба.

— Или, может быть, нам обоим нужна помощь, — говорю я, на самом деле имея в виду только его.

— Не хочу об этом слышать еще и от тебя, — говорит он с преувеличенным вздохом.

— О чем ты? — спрашиваю, поднимая голову, чтобы посмотреть на него. — Кто еще тебе об этом говорил?

— Родители, — отвечает он, пожав плечами.

— Я думал, ты не разговаривал с ними с тех пор, как мы покинули Мейпл-Гров?

Он делает еще одну дорожку, втягивая ее через ноздрю, и поднимает голову.

— Я совершил ошибку, позвонив им несколько месяцев назад, чтобы попросить одолжить немного денег. Я разговаривал с телефона Делайлы и, видимо, моя мама позаботилась сохранить его в своих контактах — хотя ее совсем не заботило ответить на мою просьбу. — Он что-то бубнит себе под нос, что-то вроде «тупая сука». — Потом она случайно позвонила примерно через день или два… сказала мне, что я должен вернуться домой, тогда они мне помогут… сказала, что соскучились и прочее дерьмо, как будто они вдруг решили начать заботиться обо мне.

— Может, тебе стоит вернуться домой? — говорю я, думая о своем отце, гадая, что он сейчас делает, и думает ли обо мне. Я не разговаривал с ним с тех пор, как уехал из Сиэтла, и даже не пытался ему позвонить, так что не уверен, что он знает, как со мной связаться. А если и знает, то я бы предпочел этого не знать, потому что это будет означать, что он может позвонить мне, но не хочет. Правда может ранить гораздо больнее, чем просто строить догадки. — Я имею в виду, если они хотят тебе помочь, то почему нет? Очевидно, что они заботятся о тебе.

Он резко смеется.

— Им плевать. Поверь мне.

— Тогда зачем они позвонили? — спрашиваю, желая, чтобы его жизнь наладилась. — Я уверен, что они волнуются за тебя, скучают… ты, наверное, причинил им много боли… — я почти готов добавить «учитывая, через что они прошли», поскольку они уже потеряли одного ребенка. Но не могу этого сделать, не могу это произнести. Напомнить ему и себе, что я сделал.

Он меня игнорирует.

— Знаешь что, может, это тебе следует вернуться домой, — отвечает он, зажимая ноздри пальцами.

— Мой дом здесь, — говорю я. — И другого нет… я просрал всё давным-давно.

Мы оба замолкаем, что случается довольно часто, когда один из нас вспоминает о прошлом, даже если мы оба находимся под кайфом. Прошлое всегда может мгновенно обломать всю эйфорию, хотя мы обычно разговариваем по душам, когда оба обдолбаны, но с трудом можем вспомнить, о чем говорили, возвращаясь обратно в реальность.

Он начинает возиться со своими шнурками, хотя они у него завязаны, в то время как я тянусь за рубашкой на полу. Но когда наклоняюсь, мои ребра болят в знак протеста, и я разгибаюсь, испуская стон.

— Что случилось? — спрашивает Тристан, его взгляд мечется от меня к двери, к окну, к потолку.

— Кажется, мое ребро сломано.

Его глаза возвращаются ко мне.

— Ну, ты знаешь, говорят, самое лучшее лечение для сломанных ребер… — говорит он, поднимая рубашку за меня — …пара дорожек.

Беру у него рубашку, когда он отдает ее мне.

— Уверен, что никто так не говорит.

— А как же я, — говорит он на полном серьезе. — Так ты пойдешь к Джонни или как? — Он практически подпрыгивает, осматривая мою комнату и барабаня пальцами, как будто он не может усидеть на месте.

Я пытаюсь надеть рубашку, но продев одну руку в рукав, чувствую, как начинаю терять равновесие, поэтому сдаюсь и отбрасываю рубашку в сторону.

— У меня не получается, — говорю я, пытаясь придумать решение, но попытка слишком глубоко задуматься о чем-то вызывает у меня головную боль. — Я просто пойду туда без рубашки.

Он кивает, открывая дверь моей спальни.

— Это хорошая идея, может у тебя получится переспать с этой цыпочкой Кэролайн. У нее есть кое-что для нас, и к тому же она горячая штучка. Плюс, у нее есть связи.

Качаю головой, пока мы идем по коридору.

— Я не буду ни с кем спать сегодня.

Он смотрит на меня, как на сумасшедшего.

— Почему, черт возьми, нет?

Я царапаю руку, прямо над татуировкой, хотя она и не чешется.

— Нет настроения.

— Оно у тебя появится после пары дорожек, — уверяет он меня, спотыкаясь о стеклянную бутылку, которая падает и разбивается о закрытую дверь в комнату Делайлы.