Спасение души несчастного. Том 1

Как раз в этот момент представление снова резко изменило вектор. Выступающие начали ахать и охать при виде вышедшего в центр мальчика и шагающей за ним женщины. Казалось, каждый так и норовил толкнуть или ударить ее, но в действительности все только отмахивались от двух бедолаг. Ребенок лет шести злился и проклинал толпу невежд, не подпуская их к бедной женщине, что приходилась ему, видимо, мамой. Наконец она не выдержала гнева людей и, разбитая горем, упала на колени, с мольбой протянув руки к Небесам. С появлением мужского силуэта в толпе в облачении обычного крестьянина пипа вновь тоненько заиграла, дав знать зрителям, что перед ними бог в облике смертного. Когда мужчина подошел к ребенку и матери, между ними вдруг вспыхнул огонь. Красные ленты, символизирующие пламя, от порыва воздуха взмыли вверх, и вся сцена покрылась алыми лоскутами.

Свет погас и, вернувшись через мгновение, озарил двух господ, стоящих друг напротив друга. Судя по всему, рослый юноша, за спиной которого не было никого, и был тем самым оскорбленным всеми мальчиком. И так как он был один, можно было лишь предположить – его матери не стало. А вот мужчина напротив него уже облачился в золотые одежды небожителя, того самого, который первым сошел в мир смертных. Он протянул одинокому юноше руку, но тот на нее даже не взглянул. Не принимая отказа, небожитель выдал легкий поклон и указал на Небеса.

После небольшого разъяснения рядом сидящего У Чан узнал, кто эти господа и что именно сейчас происходит. Разобиженный на Небеса юноша был не кем иным, как сыном небожителя. Любовь первого спустившегося в мир людей бога и смертной девушки породили новую жизнь. Юноша отказался от помощи стоявшего напротив него бессмертного из-за обиды – тот бросил их с матерью. Но отец не мог поступить иначе, поскольку боги не могут взять с собой в небесную столицу кого захотят, кем бы этот смертный им ни приходился. Поэтому небожитель предложил своему сыну пройти обряд вознесения и примкнуть к его храму, чтобы избавиться от страданий жизни под Небесами. Но юноша с дарованной ему божественной силой не желал воссоединения с семьей, а даже наоборот – жаждал уничтожить все, что объединяло его с богами. Он загорелся безудержным желанием открыть глаза людям на их же покровителей. В тот день в мире демонов и появился владыка, пропитанный ненавистью к богам. Сторонники отступника титуловали его и стали называть демоном Душ. Столетие сменялось столетием, теперь каждый нечестивец знал своего владыку. Все, что мог сделать опечаленный отец, – это смотреть, как люди адресуют все больше молитв его сыну – демону Душ. Но в итоге печаль и ненависть самого могущественного демона съела его, и он умер, оставив после себя одно лишь черное сердце. Даже лежа на смертном одре, он продолжал убеждать самого себя в ненависти к Небесам. Когда его тело превратилось в прах, из его сердца пророс таинственный цветок, тянущийся черными лепестками к небу.

Девушки за столом южных и восточных господ, увидев на сцене одинокий чернолистник, сделанный из бумаги, кинулись плакать, а после к ним присоединились все барышни зала. Только мужскую половину присутствующих, которая была увлечена исключительно закусками, и Ба Вэньлинь, надменно потягивающую чай, не растрогало представление. Однако южанка, в отличие от пирствующих мужчин, следила за всем внимательно. Единственной эмоцией, которую выражало ее лицо, была надменность.

Выступающие решили сбросить напряжение и вставить перед историей о правлении непревзойденного Агатового императора небольшую сценку. Она рассказывала о жадном купце, что пытался найти себе неповторимую красавицу, чтоб взять ее в жены. И был он настолько скуп, что не хотел и медной монеты потратить ради улыбки повстречавшейся барышни. Перебирая, купец в результате остался один. Он стоял в центре, а девицы в танце бегали вокруг него и хихикали. Они настолько закружились в плясе, что у У Чана все поплыло в глазах. Допив остатки остывшего чая, он почувствовал облегчение.

Мэн Чао рассмеялся:

– Не, ну ты глянь! Вот балбес – не знает, кого выбрать. Да там любая девушка ему в подметки не годится! – и после обратил внимание на поникшего приятеля: – Ты чего? Чая перепил?

– Чая? – У Чан усмехнулся, когда это услышал.

– Да. Ты вроде не выглядишь хилым, так что можешь спокойно пить. Чего раскис?

– Не знаю, все стало каким-то резким и ярким… Разве чай на такое способен?

– Ну, такого эффекта от нашего традиционного дурман-чая я еще не чувствовал, для нас он как расслабляющий напиток. Я бы даже сказал: он должен восстанавливать гармонию тела и духа, но никак не наоборот. Вон, глянь на Луань Ай, к ее столу уже второй чайничек принесли.