Спасение души несчастного. Том 1

Однако не успели они обрадоваться тому, что встретили саму наследницу клана на улицах столицы, выражения их лиц изменились: Луань Ай, державшая фрукты в руках, стала раздавать их своим спутникам, попутно обращаясь к каждому. Неудивительно, что барышни не узнали избранных Небесами юношей в лицо, поскольку церемония Посвящения в Лунъюань еще не была проведена. Стоило прозвучать фамилиям У и Ба, как девушки поняли, что произошло, и мгновенно побледнели. Еще немного, и они с извинениями скрылись из виду.

Ба Циншан, единственный, кого не успели обсудить, сиял. Про себя он отметил, что хоть у Бань Лоу и Цюань Миншэна и хватило мозгов так бессовестно поступить с двумя молодыми особами, все же храбрости им было не занимать: они продолжали стоять как ни в чем не бывало. Южанин показал на себя:

– А что господа считают на мой счет? Может, я тоже в чем-то плох? Не стесняйтесь! Разве могу я упустить такой шанс услышать правду и о себе? Как будущий бог, я обязан прислушиваться к окружающим.

Бань Лоу закатил глаза:

– Не знаю, о чем именно вы говорите. То, что сейчас городили эти сумасшедшие, к нам никакого отношения не имеет. У народа ведь тоже есть свое мнение, разве можем мы его за это порицать?

У Чан был спокоен, но все равно не удержался. Стоя рядом с человеком, который долгое время относился к нему с добротой, он вдруг понял, что не может бездействовать. Мэн Чао все еще был сам не свой: молчал словно язык проглотил. У Чан было шагнул вперед и направил указательный палец в сторону Бань Лоу, как вдруг услышал тонкий голос: «Ой!» Круглый фрукт нежно-розового цвета ударился о его сапог и поскакал вперед – как раз в сторону двух господ. Инстинктивно наследник потянулся за персиком, догадываясь, что Луань Ай будет переживать о потере, но не успел. Бань Лоу остановил ногой катящийся плод и прижал его сапогом к земле: раздался мягкий щелчок, и под подошвой юноши фрукт превратился в кашу. Довольный собой, он хмыкнул и проронил:

– Господин У, смотрю, вы взяли себе в привычку возиться с никчемными фруктами и преклоняться ради них перед каждым встречным. Боюсь, если вы так часто будете опускаться к земле, того и глядите – пропустите все, что наверху!

– Не могу не согласиться. – Все до единого неподдельно удивились, когда услышали голос Мэн Чао. Луань Ай, хлопая глазами, подняла взор на него. – Двум лягушатам, живущим и барахтающимся на дне колодца, куда виднее.

Бань Лоу сильнее нажал сапогом на фрукт и не оставил тому и шанса на спасение: от нежно-розового шарика остались лишь размазанная мякоть и косточка.

– Не зайдите случайно на территорию этого колодца, а то местные обитатели могут испортить вам жизнь, – договорил он, шаркнул подошвой о землю, вытирая свой сапог, и вместе со своим сторожевым псом скрылся.

Луань Ай слегка растерялась и икнула. Над ее ухом раздался мягкий голос:

– Дева Луань, вы так заботливы, – произнес Мэн Чао. – Спасибо за сладкую сливу, что вы мне купили. Она как раз пришлась мне по вкусу.

Обернувшись, наследница увидела, как вся троица улыбается ей. Не нужно было и уточнять, как каждый из них сейчас желал покинуть это место. Однако У Чан пока отказался возвращаться в поместье, сославшись на очень важное дело. Он проводил спутников взглядом, опустил глаза на лужицу нектара и мякоти и, обернувшись к лавке, спросил:

– Уважаемый! Срочно скажите, что это за сорт?

Мужичок почесал затылок, выглянул из-за прилавка и уточнил:

– Хм, господин говорит о плодах персикового дерева?

– Да! Ответьте – это привезенные или выращенные на Востоке?

– Выращенные на территории Востока, в городке Юэхуа[95], что на границе с южными землями. Что-то не так, господин? Довольно многие считают этот сорт императором среди всех персиков…

У Чан достал все сбережения, что при себе сейчас имел, и выложил их на прилавок.

– Уважаемый, у меня есть к вам просьба, и вы не можете мне отказать!

* * *

Когда У Чан наконец дошел до своих покоев и измотанный плюхнулся за освещенный мягким светом свечей письменный стол, на улице уже давно было темно. Все же, как оказалось, отстать от своей группы и задержаться на центральной улочке незнакомого города в полном одиночестве было не лучшим решением. Вдобавок он плохо понимал здешний диалект, больше похожий на мягкую и складную поэму, поэтому был вынужден на пальцах объяснять прохожим, куда именно пытается попасть.

Ноги гудели от многочасовых блужданий, а желудок сводило от голода. И даже два листка бумаги, что он выложил перед собой, вынув из рукава, не могли заставить его двигаться. Положив голову на стол, он только блуждал взглядом по загадочным изображениям.

У Чан прикоснулся к странице, что вырвал Мэн Чао из какой-то книги, и задумчиво постучал пальцем по изображению.

«Мокуан… Мокуан… Что же вам всем надо от меня?» – подумал У Чан.

Он вяло передвинул руку на другой лист и начал шкрябать по рисунку ногтем, повторяя нарисованный круг.