Спасение души несчастного. Том 1

Фань Мулань неловко улыбалась людям и по возможности пряталась за идущими рядом, а Шао Жоу, наоборот, была вне себя от восторга. Она уделяла каждому человеку, окликнувшему ее, внимание, старалась всячески показать, что она слышит их просьбы, и даже если кто-то прорывался через строй солдат, не отмахивалась от наглецов, желающих увидеть ее вблизи, а протягивала руки к ним навстречу.

Горожане, наблюдая вначале за одним, вторым, третьим, что прорвались к избранным Небесами и были вознаграждены шансом подержать будущую богиню за руку, хлынули в конец шествия. Создавшаяся давка чуть не отделила идущую впереди Луань Ай от всех остальных. Один из генералов быстро сообразил и скомандовал:

– Строй, еще пять чжанов!

Шеренга солдат отодвинула волну людей дальше, и те перестали так сильно налегать в попытке прорваться вперед.

Ба Вэньлинь сравнялась с двумя южанками и хмыкнула:

– А-Жоу, некрасиво с твоей стороны – отвлекаешь внимание народа от осиротевшей госпожи Луань.

Не успела девушка изумиться услышанному, как Ба Циншан дернул сестру за руку и поставил подле себя:

– Некрасиво с твоей стороны говорить такие слова за спиной госпожи!

Ба Вэньлинь ударилась в смех, глядя на хмурое лицо брата.

– И это ты говоришь мне? У нас нет главенствующей госпожи Ба, умер младший дядюшка чуть более полгода назад, а скоро время и отца подойдет. Так что кому, как не мне, учить Шао Жоу, что ее действия могут оскорбить новую правительницу Востока!

Недовольный взгляд Ба Циншана в секунду переменился злобой, из-за чего южанки позади мигом расхотели радовать публику своими улыбками. Он замедлился и подтянул сестру поближе. Стараясь не повышать тон, юноша промолвил:

– Да что ты такое говоришь? Матушка, наша главенствующая госпожа, ведь…

Ба Вэньлинь выдернула руку, замахнувшись, словно собиралась ударить собственного брата, но вовремя остановилась. Идущие рядом не могли не заметить, что вот-вот разгорится семейный конфликт, но поделать с этим ни избранные, ни советники, ни генералы ничего не могли. Каждый из уважения к церемонии и госпоже Луань предпочел оставаться молчаливым наблюдателем. Спустя мгновение Ба Вэньлинь произнесла:

– Изменники и никчемные не имеют права даже стоять рядом с деревом семейства Ба! Эта женщина – и первое, и второе! Так что в следующий раз прикуси язык, когда возжелаешь при мне назвать ее этим словом!

– Стой! Остановись! Так нельзя, не положено! – грозный выкрик одного из командиров в строю солдат прервал их разговор. Когда все отвлеклись на его грубый бас, то увидели ворвавшегося в центр шествия мальчонку.

– А ну стой!

Дитя прошмыгнуло между солдатами. Не успели они отреагировать, как он уже остановился у ног главенствующей госпожи Луань. Ребенок ни слова не сказал, лишь протянул руки и низко склонился. Вся процессия остановилась. Люди принялись переглядываться и перешептываться, обсуждая, что этим жестом ребенок хочет сказать застывшей на месте госпоже.

– Вот так просто взял да подошел? Немыслимо!

– Кто его родители? Кто воспитал такого наглеца? Быстро найдите его мать!

– Так бесстыже ворваться и прервать церемонию! Раз подошел, хоть бы что промолвил! Сейчас накличет своим молчанием беду!

– Бедный мальчик, он же не ведает, что творит! Ребенок, уйди! Солдаты наверняка тебя накажут!

Один из генералов рванулся вперед, чтобы лично оттащить помеху, но пожилой советник перегородил ему путь и указал на зрителей. Люди только казались теми, кто был против подобного происшествия, но в их ошарашенных глазах горело желание увидеть, что же будет дальше? Любой шаг генерала может быть неверным, а то и последним в его жизни. Стоило ожидать, как Луань Ай на это отреагирует. Будь на ее месте бывший глава, он наверняка с улыбкой подхватил бы мальчонку на руки.

Переживая за ребенка, служанки, что продолжали осыпать цветами землю, притаились и тихо защебетали:

– Ребенок, сойди с пути…

– Ты нарушаешь все возможные дозволения…

– Сойди, пока тебя жестоко не наказали…

Но мальчик лишь покачал головой и еще сильнее подался вперед. Застывший перед ним силуэт нисколько не дрогнул от его настойчивости, и с губ ребенка сорвался тихий писк. Длинная улица затаила дыхание, услышав волнующийся голосок. Кто на обочине, кто в центре, кто наблюдая за происходящим из окон павильонов от страха не услышать, что молвит ребенок, прикрыли друг другу рты, дабы не издать лишний звук.

– М-мой дедушка, он… он был человеком н-не с самым лучшим характером… Все время ворчал, все его что-то не устраивало… Но он всем сердцем любил выращивать эти цветы. Он говорил: «Они поражают своей красотой так же, как и своим характером!» Но когда его не стало, не стало и сада… – Ребенок замялся и зашмыгал, но тем не менее продолжил: – Все без его присмотра проросло сорняками. Но вчера! Н-но вчера, моя госпожа… Лишь за ночь в заросшем саду расцвели цветы. И среди них был он!