Спасение души несчастного. Том 2

– Это из-за происшествия в ущелье? Я все слышал. Знаешь, твой товарищ не обладает крепким умом.

У Чан сразу понял, что речь идет про Мэн Чао. Он остановился, однако не ради того, чтобы оправдывать приятеля.

– Ты! – Он ткнул пальцем в Сянцзяна. – Ты был там в момент, когда змей затащил меня в воду! Почему не помешал монстру?

– Маленький господин… – фальшиво и жалобно начал демон. Рука наследника ожидаемо сгребла черный ворот чужого одеяния в кулак. Сянцзян поднял глаза на У Чана и бесстрастно продолжил: – У меня нет желания спасать кого-либо, особенно того, кто сам вполне справится. Ты же не нежный цветок в саду, стены которого оберегают от ветра и дождя[54]. Поверь, если бы тот избранный не бросился в реку, ты бы сам поверг змея.

У Чан посчитал, что это звучит довольно странно для того, кто не знает его в деле, однако сказанное все же ему польстило, и он, отпустив демона, зашагал прочь. Сянцзян бросил ему в спину:

– В отличие от твоего учителя я не обременен долгом заботы, мне достаточно взглянуть на тебя, чтобы трезво оценить, на что ты способен. А ты способен на многое, если перестанешь себя сдерживать.

– Достаточно, – на вдохе отрезал наследник. – Говоришь так, словно я среди сотни тысяч живых душ особенный, а сам использовал меня, чтобы преодолеть барьер монастыря! Думаешь, я не заметил, из чего состоит защита хребта? Я сразу обратил внимание на оттенок пагоды: золотой – цвет земли. И каждая сторона света окрашена в тон одной из пяти энергий. Без меня тебе никогда не попасть в обитель. – В этот момент лицо У Чана по-настоящему отражало его натуру: в глубине черных тигриных глаз, будто под толщей льда, полыхало пламя сращенной обиды и злобы. Сложно представить, как разбушуется этот огонь, если защита падет. Густые пепельные брови опустились и погрузили длинные ресницы в тень. На мгновение У Чан превзошел своего отца в бросании недобрых взглядов.

Возможно, сказанное наследником удивило Сянцзяна, хоть по его лицу нельзя было понять этого, все же ухмылка его исчезла. У Чан ткнул пальцем в небо, основываясь лишь на догадках, и его слова оказались правдой: до сегодняшнего вечера демон Тьмы не мог преодолеть барьер монастыря, а использовал бы свою силу – тут же выдал бы свое присутствие.

На севере Чжоухэ – дома с черными, как сажа, стенами; на западе – монумент из белоснежного нефрита со старыми богами; на юге – Небесный павильон цвета кровавого заката, который по всей Поднебесной предавали огню; на востоке – плодоносные зеленые сады в кленовом дворе; и, наконец, в самом центре Туманного хребта – золотая, тянущаяся вверх к столице бессмертных пагода. У Чан не знал, лишь допускал возможность, что здесь как нигде более будут соблюдать Небесную и Земную гармонию. Вода, металл, огонь, дерево и земля – все эти пять элементов делали стены монастыря неприступными, разграничивали светлые и темные силы, а связь с богами сохраняли нерушимой. Духовная энергия здесь, как бурная вода в диком водопаде, так и плескала.

Глава 51. Красные бобы рождаются на Юге

Красные бобы рождаются на юге,

Всё больше веток появляется весной.

Ярчайшие бобы сорви ты в свои руки,

Чтоб разделить печаль со мной[55].

Подойдя к воротам каменного двора, обессилевший У Чан прильнул лбом к холодной стене. От одной только мысли о Мэн Чао или Сянцзяне голова начинала идти кругом. Ничего не произошло, но отчего-то на наследника навалилась усталость. После перепалки с демоном он и вовсе ощущал себя пересохшим источником.

«Все же не стоило сегодня никуда выходить».

У Чан знал, что теперь без капли сил упадет на кровать, а утром на собрании с послушниками не сможет толком сосредоточиться. А как громко он заявил днем: «В будущем этот ученик приложит больше усилий, чтобы более не выставлять наставника в плохом свете!» Удастся ли теперь не нарушить обещание в первый же день?

С этими мыслями У Чан медленно отворил ворота, но порог переступил не сразу. Он машинально посмотрел на домик учителя и заметил одинокую фигуру. Свет полной луны отражался от белых одеяний Го Бохая, как от поверхности воды. Радость от столь неожиданной встречи растеклась теплым медом по сердцу. Усталость, досаду, гнев смыла развернувшаяся перед наследником безмятежность: зная, что ночью его никто его не потревожит, Го Бохай расслабленно сидел на ступеньке своего дома, опершись головой о колонну, и, изучая ночное небо, теребил кончик локона.