Спасение мира и другие неприятности (СИ)

Комментарий к Фросткрегский эпилог, или Ничего не кончается

Я собиралась этак пафосно и красиво закончить историю, но когда это мои герои меня слушались? Ингрид захотелось потолковать по душам с Клодом Мариком, и лязгая бронёй, топоча сапожищами, она вернулась и потребовала написать эпилог. Пришлось писать — она же не отстанет

Марик постарался на славу: вместо уродливой осыпающейся каменной трубы, неприятно напоминавшей формой сигильские башни, на заметно расчищенном месте стояла небольшая, но ладная крепость, к которой уже и полдюжины домишек прилепились, и кузня чадила чёрным тяжёлым дымом, а у небольшого, но норовистого ручья кто-то не мельницу ли ставил. Что он тут молоть-то собрался? Какое зерно на этой обледенелой скале? Или надеется, что народ снизу, из долины, потянется? Так там мало кто живёт — места глухие, опасные.

Ворота были закрыты, несмотря на ясный день, только работники шныряли туда-сюда через калиточку мимо стражника. Для Ингрид створки, разумеется, распахнули настежь, подбежавший данмер принял у госпожи баронессы поводья и повёл лошадей в конюшню, а Ингрид потёрла натруженные окорока (любить верховую езду она так и не начала) и пошла к высокому крыльцу, с любопытством озираясь по сторонам. Она отдала перед отъездом почти все свои сбережения Марику, не слушая ехидного шипения Эараны: «А вот сбежит он со всеми твоими денежками в Хай Рок — что тогда делать будешь?» — и теперь дивилась тому, как много он успел за каких-то полтора года.

Кто-то из прислуги его, видимо, успел предупредить, потому что встретил он свою нанимательницу в зале, который, надо думать, должен был стать парадным, а пока что радовал глаз и продрогшие косточки пляской огня в здоровенном камине.

— С возвращением, госпожа моя, — церемонно проговорил Марик, кланяясь и хитро поглядывая на Ингрид. — На колени пасть? Ручку облобызать?

— Рукава сперва подверни повыше, — усмехнулась Ингрид. — А лучше я тебя в щёчку поцелую, ты такой молодец — аж глазам не верится.

Он рассмеялся, обнял её и сам звонко чмокнул в щёку. Ингрид, правда, пришлось слегка пригнуться: для бретона, Марик был довольно рослым, но и она мелкой не была даже по меркам нордов. Так что про «носом меж сисек» — это было преувеличение, конечно, но не особенно сильное.

— Пойдём, покажу тебе твои покои, — сказал он. — Если честно, там проходная каморка в роли кабинета, а за ним такая же тесная спаленка — ме’ста здесь, сама видишь…

— Больше места — больше дров.

— Это да, — охотно признал он. — Дрова здесь просто улетают куда-то целыми охапками. Так что просторных залов я решил не устраивать. Детская будет рядом, но отдельно. Ты молодец, кстати, что не потащила пока что ребёнка сюда.

— Грудного младенца — через половину Тамриэля? Жена Маглира сама мне заявила, что раньше трёх лет Гунмара мне не отдаст. В смысле, не даст мне его увезти. Сама-то я могу хоть навеки у них поселиться: слава, деньги, почёт, всё такое…

— Ты назвала сына Гунмаром?

— Как приёмного отца, — кивнула она.

— Понятно, — только и сказал он. — Вот. Нравится?

Кабинет был довольно светлым и казался даже просторным, потому что в нём не было ни единой лишней вещички: письменный стол, два стула и небольшой шкаф в углу. Такой же монашески обставленной была и спальня, где единственной роскошью смотрелась двуспальная кровать, застеленная ярким атласным покрывалом.

— С обстановкой потом сама разберёшься, чего добавить, — сказал Марик. — Сейчас я пришлю к тебе служанок с тёплой водой, а кухарке велю поторопиться с обедом. Поговорим вечером, ладно, госпожа баронесса? Мне ещё с каменщиками ругаться.

Весь остаток дня она бродила тут и там, знакомясь с новым домом и его жителями, но на все попытки своих новообретённых васалов пожаловаться друг на друга отвечала: «Народ, поимейте совесть, а? Я ж только приехала, дайте хоть отдышаться». Про себя она, затосковав, решила, что сплавит всех ябедников к Марику, а сама придумает себе какое-нибудь важное и срочное дело подальше от Фросткрега. В Коррол там съездит Эарану проведать, или в Лейаввин — поглядеть, как Мазога со своими Белыми Жеребцами справляется. А Марику она тут, похоже, не больно-то и нужна, баронесса Алебарда.

— Первым делом, — сказал Марик, себе налив вина, а Ингрид — бренди, — я прошу твоего разрешения перевезти сюда мою семью.

— Ты женат? — почему-то удивилась Ингрид, хотя чему тут было удивляться? Не мальчик уже. И не нищий.

— С девятнадцати лет, — усмехнулся он, отсалютовав ей бокалом. — Ни у меня, ни у неё согласия на брак никто не спрашивал, так что мы не скучаем в разлуке. Но у нас двое детей, и их-то я очень хочу видеть, и желательно чаще двух-трёх раз в год. Если ты не против…

— Да я-то не против, а твоя жена? В Хай Роке климат вроде как гораздо получше здешнего.

— Так. Но там она жена младшего из сыновей, а здесь будет супругой управляющего баронессы Фросткрег, Защитницы Сиродиила — чувствуешь разницу? Клаудетт очень даже чувствует, она сама хочет ко мне переехать. Хоть и знает, насколько норды дружелюбны и обходительны — в Эверморе они частые гости.

— Ты из Эвермора?