Спасение на воде

Мы еще раз качнули катер — и точно: выхлоп, выходящий в воду ниже ватерлинии, зачерпнул воды и, когда поднялся, вылил ее всю в катер.

— Урра-а! — почему-то радостно закричали мы.

— Еще же вал сломан, — сказал я.

— Ерунда!

Мы быстро сняли крестовину соединения коленвала, выползли по камням на берег.

Потом мы радостно бежали по лесной дороге. Тепло, сухо, иногда пунктиром блеснет паутина.

Мы пробегали мимо заставы, и тут я увидел выходящего из ворот своего знакомого — часового. Я бросился к нему.

— Слушай! — закричал я. — Знаешь, в чем оказалось дело? Нужна труба дюрита подлинней, и все! Слушай! У вас же есть, наверно, дюрит!.. Слушай! Дело есть! Надо катер с камней стащить! У вас есть же, наверно, вертолеты там, транспортеры?

Он резко повернулся и ушел обратно.

Через час мы выходили с погранзаставы с трубой дюрита. Мы помчались в поселок, где, как нам сказали, можно получить остальную техническую помощь.

В мастерской было темновато, пахло машинным маслом. Сварщик вставил в зажим нашу крестовину, кивком сбросил на лицо маску с мутным слюдяным окошком.

Тракторист со стоящего здесь трактора подробно расспрашивал меня о причинах нашего бедствия и время от времени издевательски повторял, подмигивая остальным:

— Правильно говорит городской мальчик!.. Правильно говорит приезжий мальчик!

— Ну, все! — сказал сварщик. Толстый светящийся шов на нашей крестовине быстро гас. Сварщик передал крестовину слесарю, тот, зажав ее в тиски, долго обшаркивал напильником.

— Да ничего!.. Неважно! — сказал я.

— Правильно говорит городской мальчик! — сказал тракторист.

— С камней-то как будете сниматься? — спросил сварщик.

Никита пожал плечами.

— Катки надо. По каткам снимете.

— А где их взять?

— У дядя Миши спросите, у лесничего.

— А он даст?

— За пол-литра он все даст! — сказал сварщик.

Когда мы вышли из мастерской, солнце уже садилось. День, можно сказать, пошел на сварку.

Мы шли по улице и вдруг увидели идущего зигзагами старичка.

— Кто это идет? — взмахивая руками, кричал он. — Это дядя Миша идет! Кто-о здесь хозяин?.. Здесь дядя Миша хозяин!

— Дядя Миша! — подошел к нему Никита. — Нельзя ли для катков бревнышек из сухостоя, катер на воду спустить?

— Счас! — подумав, сказал дядя Миша. Он ушел в дом, и долго его не было. Потом вдруг оттуда раздались крики:

— Кто это идет?.. Это дядя Миша идет!.. Кто здесь хозяин?.. Здесь дядя Миша хозяин!

Решившись, мы вошли в дом.

— Дядя Миша! — сказал Никита. — Ну что тебе сделать? Санитарную рубку? Рубку ухода? Рубку осветления? Ведь загажен же лес!

Взгляд дяди Миши остановился вдруг на Никите.

— Один плыл али с красной девицей? — неожиданно нараспев заговорил он. (Я понял вдруг, что мы имеем дело с колоссальным жуликом.)

— Да я не о том! — с досадой сказал Никита.

Тут дядя Миша стал долго пить чай, бормоча примерно одно:

— Вот ужо… распогодится… ободняется… Вот ужо — выпью водушки…

— «Водушки» — это что-то новое! — сказал Никита.

Тут дядя Миша, всхлипывая, стал вспоминать какие-то «березушки», которые он, видимо, продал.

Никита, яростно ощерясь, схватил его и начал трясти:

— Ты, гнида! Ты будешь работать или нет?!

Потом, сам испугавшись своей ярости, Никита отпустил его, и мы вышли. К ночи мы снова вернулись к катеру.

Катер, накренясь, белел среди абсолютной тьмы. Только волны, пробиваясь через камни и выходя на ровное место, с шипеньем растекались, словно кто-то растягивал в темноте белую резинку.

Мы пролезли по скользким камням до катера. На волны я не обращал внимания уже, они меня больше не волновали.

Мы зажгли на катере свет, поставили коленвал, натянули на выхлоп черную тугую трубу дюрита.

Когда рассвело, вышло солнце, я бросал, уже с кормы, спиннинг. Однажды, когда я подматывал, рядом с моей блесной шла маленькая рыбка, — видимо, думала, что нашла подружку, хотела подружиться.

Потом вдруг раздался стук — и по камням подъехал дядя Миша. На телеге был навален сухостой.

— Семнадцать шестьдесят!.. Брут-та! — бодро закричал дядя Миша, соскакивая. — Деньги давай!

— «Брутто», — усмехнувшись, сказал Никита, — это значит вместе с ним, и с лошадью, и с телегой!

Мы сгрузили с телеги стволы. Дребезжа по камням, дядя Миша бойко умчался.

Мы стали таскать бревна на камни. Вдруг мы услышали громкий треск. Вдоль берега ехал трактор. Трактор остановился, с него спрыгнул тракторист.

— Та-ак! Правильно делает городской мальчик! — закричал он.

Он быстро разделся, залез в воду, стал ворочать с Никитой бревна. На руке синела надпись: «Слава доблестным соколам!»

Потом он уплыл с тросом, завел трос за далекий одиночный камень, потом, вернувшись, надел петлю на швартовы катера.

Прямо мокрый, плюхнулся на сиденье трактора, трактор заревел, трос страшно натянулся… Катер, дернувшись, прокатился по бревнам и с размаху плюхнулся на чистую воду.

… За это время я отварил картошки, потом полез на катер за консервами. Но когда вернулся, тракториста уже не было, только валялись на полдороге вилка с наполовину откушенной картошкой, — так стремительно он уехал.

… Долго рассказывать, как мы шли обратно, снова через всю Ладогу, через всю Неву.