Спаситель

Первое удивление — отсутствие часового у хором. Тишка поднялся на крыльцо, приоткрыл кованую дверь в большие темные сени, в углу стояли метлы и веники. Тишка осторожно вошел, прислушался — кругом тишина, только где-то наверху бубнили голоса. Вдруг в углу какое-то движение — Тишка обомлел. Из-под веника вылез облизывающийся кот.

— Тьфу ты черт!

Налево дверь, расписанная разноцветными петухами, а прямо низенькая. Голбец в чулан, догадался Тишка, отворил дверцу и сразу увидел множество разных заступов и лопат, схватил первую попавшуюся и побежал обратно.

На улице царила тьма да затишье. Только псы скулили неподалеку. Тишка позабыл, что удивлялся пустым хоромам — на улице безлюдье выглядело еще зловещее, будто все люди разом унеслись в небесные выспри. Да видано ли такое, чтобы во всем остроге ни одной живой души? Жуткое зрелище. Тишка бежал к церкви. Из распахнутых ворот полетела на него вьюга с полей, обожгла лицо. Тишка прикрыл щеку рукою и тут заметил, что прямо на въезде у ворот лежит на снегу человек.

Тишка остановился, засеменил по-кошачьи, приблизился и остолбенел — мертвое тело лежало в большой луже крови, растопившей снег. Он узнал в мертвеце казацкого десятника, который встречал их на въезде.

Тишка облизнул пересохшие губы и только сейчас обратил внимание на негромкий гул, будто несколько человек тихо переговаривались неподалеку. Тишка инстинктивно пригнулся, отошел во тьму поближе к мостам у ворот, подобрался к низкой избенке, где сидел писарь, миновал торец въездной башни, выглянул и тотчас отпрянул, прижался к стене.

Увиденное казалось невероятным — огромная разночинная толпа — стрельцов, казаков, посадских, дворовых, так же смешанно вооруженная — от мушкетов с палашами до вил с топорами стояла прямо перед мостом, ведущим в острог в абсолютной тишине.

Тишка закрыл глаза, открыл, словно пытался сбросить с себя страшное наваждение и согнувшись на цыпочках побежал к амбару.

* * *

Тишка ворвался в амбар бледный как мел, швырнул неказистую лопату и собственноручно закрыл за собой тяжелый брус-засов. В свете лучины глаза его горели страхом.

Филипп уже видел такой взгляд у Тишки и нахмурился.

— Что опять?

— Онамо, братцы, такое…

Но тут и без дальнейших слов все стало понятно — окрестность взорвал многоголосый рев разъяренной толпы. Через секунду к ним добавился топот ног, совсем скоро звуки хлестких и сокрушительных ударов, а затем и чудовищные крики первых жертв.

Судя по нарастающему шуму, толпа как вода заполнила все — кричали со всех сторон, звук проникал даже сверху — через дырявую крышу, о худости которой говорил приказчик. Несколько ударов обрушились на дверь. Завадский с Антоном отступили от нее. Бес ловко забрался на галерею, встал на ящики и проделав дыру в холстине, выглянул через крышу.

— Гляди-тко, брат! — позвал он Филиппа.

Завадский забрался к нему и выглянул. Толпа, вооруженная чем попало действительно заполонила весь острог, включая боковые мосты и башни. От количества факелов было светло как днем. С их ракурса была отлично видна виселица, перед которой уже зажигали костры.

— Онамо смотри!

Филипп посмотрел куда указал Бес и увидел в отдалении как несколько человек с топорами, топча чей-то труп рубила двери в низкую избу без окон.

— Тюрьма. — догадался Филипп.

Люди быстро разрубили дверь и вскоре вывели оттуда двух узников. Один из них был настоящим гигантом по местным меркам — мускулистый, широкоплечий с длинными волосами, как у Тарзана, которые ниспадали ему на плечи.

Его быстро освободили от кандалов, и вместе с другим освобожденным узником, он воздел руки к небу. Рев ликования прокатился по толпе.

Между тем со стороны хором толпа двигалась как кильватер и Филипп понял, что там кого-то тащит. Раздавалось яростное улюлюканье, злобные выкрики, мелькали руки и топоры — ясно было, что кого-то не только волокут, но и бьют.

По докатившимся крикам Филипп узнал голос.

— Тати! Разбойники! Безумцы! — надрываясь до хрипоты кричал приказчик, которого толпа волокла к виселице. — Одумайтесь! Супротив воли государевой! Супротив Бога идете!

На миг в свете костра показалось знакомое лицо человека, с которым Филипп разговаривал всего полчаса назад. С его усов капала кровь, сломанная рука безвольно болталась. Теперь он орал от боли, но его заглушали другие — за приказчиком бунтовщики волокли дьяка, лакея Степана и крупных мужиков — видимо рындарей.

Филипп тихо выругался.

— Надо срочно сваливать. — Сказал он.

Бес ухватился за края дыры, поднялся повыше, огляделся.

— Ворота настежь, — сообщил он.

— Выбраться сумеем?

Бес скептически поглядел на лица внизу и покачал головой.

— Попробуем. Антон, выкопай мешок!

Антон схватил лопату с завидной скоростью стал копать.