Спаситель мира

«Ее зовут не Хезер Ковингтон, — напомнил себе Ёрш. — Как же я ей поверил?»

Судя по тому, как качнулось его тело, поезд подъезжал к станции. Сработали пневмотормоза, желающие выйти поднялись со своих мест, а погруженный в размышления Ёрш решил не пересаживаться: сначала хотелось как следует все обдумать. За опущенными веками калейдоскопом крутилась неизвестно откуда почерпнутая информация, перемежаемая стоп-сигналами воспоминаний. Ёрш выпрямил спину, открыл глаза, сделал лицо «как у Шерлока Холмса» и попытался разделить калейдоскоп на составляющие. «Значит, Рафа, — сказал себе он. — Так назвал ее инспектор. „По запаху чую, ты там развлекаешься, да, Рафа?“»

Ёрш уставился на обшарпанный бурый пол.

— Рафа… — тихо произнес он, чувствуя, как вибрируют голосовые связки. Звучанием имя напоминало мексиканский мат.

Еще раз сработали пневмотормоза, и поезд замер. Когда прозвучало знакомое ля-до, Ёрш огляделся по сторонам и увидел, что вагон почти пуст. «Байкерши» теперь стояли на платформе, болтали и смеялись, ежесекундно закатывая глаза. Оставшиеся пассажиры сидели поодиночке и на него не смотрели. Ёрш снова зажмурился.

«Проблема в том, что она мне чужая, — подумал он. — С чужими трудно рассчитывать на успех. Нужно найти знакомую. Лишь так можно создать располагающую обстановку: дело-то очень личное. Лишь так можно себя обезопасить, поэтому этим и принято заниматься дома. Либо со знакомой, либо за деньги», — подвел итог он и спросил вслух:

— Интересно, сколько это стоит?

Вспомнилась купюра, которую он нашел, а Хезер Ковингтон подняла и присвоила.

«Наверняка дороже двадцати долларов, — решил Ёрш. — Если, конечно, у тебя нет подружки! — Он глупо улыбнулся и прикрыл рот ладонью. — Подружке и двадцатки хватит!»

Тут появилась мысль. Очевидная, как все хорошие мысли, она сперва показалась абсурдной, но чем больше Ёрш ее обдумывал, тем привлекательнее она становилась. Подобно пятну, мысль расползалась в разные стороны и скоро вытеснила из сознания все прочие мысли. Поезд еще не тронулся, а Ёрш уже решил, куда ехать дальше, зачем и почему.

«Поеду к ней, — думал он. — В тот день на Юнион-сквер она сама говорила, что не прочь этим заняться. „Уилл, — шепнула она, — рано или поздно это должно произойти. Это происходит со всеми людьми на свете! Если хочешь, я готова прямо сейчас!“ — Ёрш разлепил веки. — Да, именно так она выразилась: „Я покажу, и ты сам все сделаешь. Давай, обними меня покрепче!“» — Ёрш сжал кулаки и затаил дыхание. Думать о ней было трудно, даже труднее, чем о Виолет, но вполне возможно, если не называть имени. Имя стало запретным и недосягаемым. «Я все равно его знаю, — успокоил себя Ёрш. — Я помню, как ее зовут!» Однако произнести имя вслух не получалось.

Думать о ее лице было легче и менее рискованно, но, как ни старался Ёрш, четкого образа в сознании не возникало. Сжав виски, он попробовал снова. Ее бледное лицо с гладкой кожей всегда удивляло дружелюбием. В школе, как только выдали тетрадь, Ёрш попытался нарисовать ее портрет, но в каждой следующей картинке сходства наблюдалось все меньше и меньше. Если на первой подобие еще присутствовало, то ближе к середине тетради удавалась лишь абстрактная девушка. Неделю за неделей он копировал первые картинки, вместо того, чтобы рисовать ее лицо по памяти. Многострадальное, стремительно тающее лицо… В последний день получился круг с двумя косыми чертами наверху, эдакий круглый дом без окон без дверей, и Ёрш забросил рисование.

Тогда мир стал плоским, как страницы в детской книжке-раскладушке, и Ёрш решил больше не вылезать из постели. Сама школа превратилась в фигурную глянцевую открытку с острыми краями, и Ёрш с трудом сдерживался, чтобы не пробить в ней дыры. Только, несмотря на его отчаянные усилия, дыры появлялись. Ёрш забыл о ней, забыл обо всех, кроме Виолет, безропотно глотал таблетки, которые ему давали. Да, таблетки он глотал, как торговый автомат — мелочь. Время шло своим чередом.

«Интересно, где она теперь живет? — подумал Ёрш. — Она до сих пор учится в академии Кроули?» Он поразмыслил, взвесил все за и против и решил, что да. «Разумеется, она до сих пор учится в Кроули! — твердо сказал себе Ёрш. — Ее записали туда еще до рождения!» Вспомнился ее отец, крупный, надменный, благочестивый. Эдакий праведник в махровом халате, он любил читать на кухне журнал «Экономист», и не про себя, а вслух. Образцовый отец! Разве такой заберет дочь из Кроули?

Поезд остановился на следующей станции, и в вагон набились полуживые люди. «Это все усталость! — подумал Ёрш. — Бедняги, им хочется свернуться калачиком и заснуть». Он сладко зевнул вошедшим, и кое-кто зевнул в ответ. Рядом с ним устроилась седая старушка в норковой таблетке. «Свидетельница Иеговы!» — решил Ёрш. Старушка ела завернутые в салфетку орешки и что-то бормотала себе под нос. Глядя на нее, Ёрш вспомнил, что умирает от голода. «На это тоже деньги нужны, — сказал себе он. — На жареную картошку с беконом и орешки в меду». Ёрш широко раскрыл рот и ткнул в него пальцем, но старушка не обратила ни малейшего внимания.