Спасти чужого

— Подробнее, если можешь.

— Для этого я и прилетел. Изменения таковы: если до сих пор продолжались всё более жестокие отношения между различными группировками людей и отдельными их представителями, то сейчас у них появился мотив для объединения против общего врага — вплоть до полного уничтожения или хотя бы изгнания. Возможное кровопролитие их не смущает: если они не стесняются убивать своих, то в отношении чужих это становится прямо-таки обязанностью.

Преполлен трижды моргнул, что означало согласие.

— У нас, — сказал он затем, — служаны дают, в общем, такую же картину. Ещё не повсеместно, но наши аналитики констатируют несомненную тенденцию к расширению таких настроений. Идиотизм, иначе не назовёшь. Так и хочется рассказать им о том, что Силы ведь уже пробовали предоставить их самим себе. И что из этого получилось? Две таких войны, каких до того у них не случалось. Это были уже не войны, а попытки суицида. Похоже, что люди больше всего на свете ненавидят сами себя.

— Теперь это переходит на нас.

— Ненадолго. Ну, снова улетим, законсервируем базу в очередной раз. И что будет? Всё так же станут убивать друг друга даже на улицах больших городов, всё дальше отравлять воздух и воду, разрушать расу наркотиками, каждое новое поколение будет рождаться всё более слабым, и вскоре население их мира начнёт заметно сокращаться — потому, что падает репродуктивная способность человека, он несёт в себе всё меньше семян, способных прорастать… — Преполлен покачал головой. — Если говорить откровенно, я перестаю понимать: к чему все наши усилия? Откуда это стремление сохранить расу, жаждущую самоуничтожения? Право же, они не стоят тех служанов, что уже погибли в этом мире. Пусть и немного, но это — напрасные жертвы, ничем не оправданные. А теперь, если они действительно примутся уничтожать наших помощников, жертв станет ещё больше — к чему? Меня волнует то, что мы тут оказываемся в роли предателей тех существ, которых сами создали, существ, верящих в нас и преданных нам…

Он вдруг умолк, хотя, похоже, был готов сказать ещё что-то, наверное ещё более резкое. Вовремя спохватился. Поднял руку, положил ладонь на высокое плечо Ар Агора.

— Прости, мне не следовало говорить этого. Никому, а тебе — ещё меньше. Потому что ты ведь рискуешь не твоими служанами, а собственной жизнью. И тебе нужна уверенность в справедливости и нужности того, что ты делаешь.

— Преполлен, можешь быть уверен: пока я считаю, что мы выполняем волю Сил, — никто не сможет разубедить меня в целесообразности и разумности того, что делаю я и каждый их нас. Я порой тоже думаю, что эта раса не должна выжить, настолько её развитие не совпадает с общим направлением. Но тут же вспоминаю: это ведь не нормальный мир, это полигон. Возможно, Силы хотят довести до конца ещё один эксперимент, а именно: способно ли выжить общество, в котором сама идея Сил давно уже превратилась в пустой звук? До каких пределов падения они способны опуститься? Полное вырождение, возврат к животному уровню, утрата духа в его высших проявлениях? Или просто вымирание? Раньше казалось, что они ещё могут остановиться, одуматься, понять, в какую бездну готовы упасть; есть ведь среди них и такие, кто прекрасно это понимает, но их становится всё меньше, из двух составляющих явно одерживает верх плоть, а не дух, брюхо, а не сердце. Может быть, Силы хотят понять, какая же конструктивная ошибка допущена при формировании этой расы, чтобы больше никогда уже не повторять её? Но логика Сил превышает наши с тобой способности понимания. Так что будь спокоен: я не сверну в сторону.

— Я в этом никогда не сомневался. Но хочу слышать твоё мнение: что конкретно можем или должны мы делать сейчас, когда нам угрожают уже непосредственно?

— Думаю, что прежде всего нам нужно…

Но тут Ар Агор вдруг умолк — как говорится, с разбега. Поднял ладонь, как бы с просьбой ничего не говорить. Закрыл глаза для полной концентрации внимания. Преполлен, понимая, молчал в ожидании. Прошла минута, прежде чем Агор объяснил:

— Пошла информация от моего «тёмного». Очень интересно. Прости, переключаюсь на него. Может оказаться важным. Там снова возник этот — рулавар Серж…

«Рулавар» у руггов соответствовал земному званию полковника. Оберста. Колонеля. И так далее.

* * *

Это была вторая встреча того человека, «тёмного» информатора Горда, с рулаваром Сержем. Происходила она, как предположил Ар Агор, километрах в двадцати от Москвы, на берегу небольшого красивого озерца, где тут и там были разбросаны мангалы, витали разжигавшие аппетит запахи, местами возвышались беседки, в одной из которых и собрались члены группы, якобы для отдыха с шашлыками и пивом. Рулавар Серж (Ар Агор запомнил его имя) подошёл позже, в сумерках, вместе с молодой девушкой по имени Алина, оказавшейся рулавар-си, то есть его дочерью, — тоже членом организации «Триэн».

С виду их компания ничем не отличалась от таких же отдыхающих, но если бы кто-нибудь, кроме Ар Агора, мог подслушать разговоры мужчин, он бы принял их за сбежавших клиентов сумасшедшего дома.