Спасти космонавта

– У меня другое предложение, – улыбнулся Доржи, – давайте, вы мне отдадите этих несчастных русских, которые топчутся вокруг бронетранспортёра.

– Великолепное предложение! – восхитился Ши Пин. – Правда, моё начальство может его и не оценить. Всё-таки большие надежды были связаны с таким прискорбным инцидентом, как чудовищное нарушение границы группой вооружённых русских. А что же взамен? Дайте, я сам догадаюсь. Там у вас, в машине, связанный русский президент Горбачёв?

– Нет, лучше. У меня там ваш агент Басан.

Ши Пин поморщился:

– Эту бестолочь можете оставить себе. А вот за человека, который у вас назывался Тэрбишем, я готов отдать парочку ненужных русских. Сержантов или лейтенантов.

– Увы, – развёл руками Доржи, – вряд ли его товарный вид вас устроит. У него, знаете ли, такой образовался внезапный сквознячок. Прямо в голове.

– Жаль, – сказал Ши Пин и поджал губы. – Жаль. Тогда я вообще не вижу предмета для торга.

– Ну, не спешите, уважаемый Ши Пин. У меня всё-таки есть то, что наверняка заинтересует ваше пекинское начальство. А вам обеспечит карьеру на долгие годы.

Доржи подошёл ближе и прошептал:

– Могила Чингисхана.

* * *

В голове звенело, но слух возвращался быстро. Марат забрался обратно в бронетранспортёр.

Контуженый Валерий Павлович, забрызганный кровью до черноты, что-то бормотал, зажав уши ладонями. Между сиденьями водителя и командира машины в позе эмбриона скрючился хныкающий Воробей.

Владимирович, кажется, даже не проснулся.

Ребята осторожно переваливались через борт. Присев, чтобы не торчать над бортом, собирались возле того, что было Романом Сергеевичем.

Голова практически не пострадала. Правая рука Морозова была протянута к подбородку – будто он хотел его почесать, но не успел.

Викулов пробрался к сиденьям. Вытащил Воробья, как мешок с тряпьём, отпихнул в угол. Осторожно посмотрел через лобовое стекло.

– Ну, что там? – шепотом спросил Быкадоров.

– Наш рембазовский уазик. И бээмпэшка – не знаю чья. Доржи с кем-то беседует.

– Что?! Беседует? – поразился Быкадоров.

– Ага. Под ручку с каким-то седым прогуливается. Как на бульваре, ёшкин кот.

Марат стоял на коленях рядом с Романом Сергеевичем и гладил его по волосам.

* * *

– Не понимаю, – задумчиво промолвил Ши Пин, – что, вам не нужно золото? Там, если я не ошибаюсь, сто повозок с золотом, а каждая была запряжена шестёркой быков. Это, пожалуй, тонн сто или больше.

– Зачем монголу золото, – пожал плечами Доржи, – если у него есть степь, небо, солнце? Вот скажите мне, мудрый Ши Пин, сколько ветра можно купить за тонну золота? Хотя вам, набитым в мегаполисах, как русские набивают икру в банки… Наверное, вам не понять. Сколько вас там? Миллиард?

– Уже больше, – сказал Ши Пин. – Ну, хорошо, а Орхонский Меч? Неужели вы не хотите побеждать в любых войнах?

Доржи усмехнулся, похлопал китайца по плечу.

– Это вам может понадобиться, когда вы лет через тридцать наконец столкнётесь нос к носу с американцами. А монголы давно всему миру доказали, что лучше наших багатуров нет. Вся планета прогибалась и дрожала под копытами наших коней. Демоны в ужасе от этого грохота сбежали из ада и до сих пор не все вернулись назад. Мои предки заглянули за горизонт, поглядели. Плюнули на эти сырые леса, душные каменные города, где и барану не найдётся травинки, и вернулись назад.

– Заманчиво, – кивнул головой Ши Пин, – очень заманчиво. И когда вы отдадите нам могилу?

– Лет через двадцать пять, – пожал плечами монгол, – или больше. Новый отмеченный чингизид из улуса Джучи ещё не родился. Но женщину его будущий отец уже выбрал. Так что всё случится – рано или поздно.

– Ну, двадцать пять или тридцать лет – это совсем немного. Нам, пожалуй, раньше Орхонский Меч и не понадобится. От него только ненужный соблазн.

– Вот именно, – кивнул Доржи, – так что отличная сделка. Русские уйдут с монгольской земли, вы не придёте. Мы получим настоящую независимость, вы – господство над материальным миром.

– А русские что получат? – ревниво спросил китаец.

Доржи рассмеялся:

– Не завидуйте, товарищ Ши Пин. Каждому – своё. То, что предназначено русским, вы не сможете ни принять, ни понять, ни оценить. Ну что же, я забираю ребят? Надеюсь, никаких письменных обязательств подписывать не надо?

– Конечно, – кивнул головой разведчик, – слово любимого ученика улан-баторского Старца прочнее закалённой стали, а любая бумага может сгореть.

Доржи пожал китайцу руку и неспешно пошагал к бронетранспортёру. Ши Пин внезапно вспомнил, крикнул вслед:

– Доржи! Может, вы мне скажете – почему все мои операции сорвались? Что за злой рок?

Доржи обернулся, улыбнулся – будто тёмный песчаник треснул и обнажил белую полоску мрамора:

– Это не злой рок. Это – Посланник Океана.

Китаец озадаченно почесал седой ёжик. Прокричал в мегафон команду. Спецназовцы потянулись к спрятанным за холмом грузовикам, украдкой бросая любопытные взгляды в сторону развалившегося на броне знаменитого Русского Медведя Бохыдана.

– Так себе запись, вся вторая половина практически без динамики.

Ши Пин удивился. Он совсем забыл про телеоператора. Спросил:

– Ты что, всё это время снимал?!