Спасти мир за час и (не) сойти с ума

— Не твоё дело, Иуда. Пусти меня…

Торговец оружием говорил любезно, с предательской улыбкой на лице. Это ещё больше взбесило Алексея. Он двинулся на Аль Ахмако, словно бульдозер. Араб пропустил решительного коллегу, чтобы схватить его за волосы и приложить лицом о дверь. Менеджер растерянно захлопал глазами. Его оппонент, находившийся за спиной у Алексея, воспользовался паузой. Аль-Ахмако принялся душить Алекса одной рукой, а другой заломал ему руку.

Крепко схватив бунтаря, Аль-Ахмако поволок его прочь от дверей. Оба двигались короткими шагами. Каждый раз, когда Алексей вырвался из рук боевого араба, тот заламывал жертве кисть. Подобные «ласки» позволили дотащить менеджера до стола.

Остальные члены Совета наблюдали развернувшийся спектакль, выпучив глаза и чуть ли не роняя челюсти. Давид Гуффаа схватился за голову и раскрыл рот в немом крике. Профессор Коен Лафаард забился под стол и, заикаясь, принялся пересказывать Число Пи. Кларисса Иппокрит вскочила с сиденья и прикрыла лицо левой ладонью, а правой снимала происходящее на телефон. Билл Бунко не разделял истерику коллег. Гений-программист докурил косяк, покрутил его в руках и лишь тогда расплакался.

Переворот

Оттащив Алексея к его рабочему месту, Аль-Ахмако бросил противника в кресло. Приземлившись, менеджер откатился вместе со стулом к стене. Алексей принялся откашливаться и вжался в кресло. Его обидчик с довольным лицом направился к своему рабочему месту. Арабу опять преградили путь: в этот раз это был Давид. Тот яростно смотрел Аль Ахмако в глаза, а точнее, в скрывавшие их позолоченные очки.

«Ты ебанулся? — прокричал массон. — Убил одного члена совета и покалечил другого!». Аль Ахмако проигнорировал обвинения. Он даже не смотрел на Давида Гуффа: араба больше занимала чистота костюма. Лишь стряхнув всю побелку с пиджака, Аль Ахмако ответил:

— Я сделал все, чтобы сохранить Совет.

— Сохранить? Ты еще поставь нас к стене и расстреляй!

— И расстреляю, если придётся! Не нравится что-то — уходи. Или думаешь без тебя нас некому будет развлекать ложным еврейским говором?

Давид широко открыл рот и громко, учащенно задышал. Оскорбленный массон посмотрел на членов совета, не участвующих в ссоре. Не найдя поддержки, Давид вскинул руки и прорычал:

— А вот возьму и уйду! Мы договаривались сотрудничать, самыми могущественными силами на Земле! А в итоге оскорбляем друга друга и вонзаем ножи в спины!

Разъярённый Давид направился к выходу и профессор попытался остановить его. Взяв еврея под локоть, Коен промямлил:

— Давид, дорогой вы наш! Немного предательства еще никому не навредило, в иных случаях даже помогло! Вашему народу ли не знать?..

Аргументы ученого не вразумили Давида. Более того, он взвыл ещё громче, чем ранее. Видя это, Кларисса хрюкнула со смеху. Это окончательно разозлило Давида:

— Ёбанные антисемиты! Я и мое ложе отзываем членство в Совете до тех пор, пока нас не начнут уважать! Алекс ну ты-то адекватный и должен понимать меня?

Менеджер смотрел на Давида, не моргая, и продолжал откашливаться. Глава масонского увидел сочувствие в глазах Алексея и продолжил убеждать его: «Пойдем со мной? Пускай эти крысы грызутся между собой!». Его русский приятель думал, как остановить мятежника:

— Ему не уйти живым! Аль Ахмако слишком любит вкус крови, чтобы остановиться…

Вслух Алексей оказался не столь красноречивым. Открывая рот и жадно глотая воздух, менеджер смог выдавить из себя лишь отрыжку. Последнее рассмешило Клариссу. Она перевела объектив камеры с ссорящихся на себя и сказала:

— Хэштэг «Не рыгайте за столом!».

Видя, что не может остановить Давида словами, Алексей встал со стула и заковылял к массону. Аль Ахмако остановил менеджера, вновь толкнув того в кресло. «Не стоит, Алекс, — угрожающе сказал араб. — Крысы — это не те, кто грызутся, а бегут с корабля». Давид махнул рукой в сторону араба и выпалил:

— Окей, оставайся на своём «Титанике», капитан!

Билл Бунко с одобрением кивнул головой и наклонился к Клариссе. «Вот как надо шутить!», — сказал он женщина. Та отпихнула техномагната и закричала: «Нормально я шучу! Скажи ему, Алекс!».

Антикризисного менеджера не заботила драма Клариссы. Он смотрел на Давида Гуффа и говорил, хрипя: «Мы… должны быть вместе…». В пылу уже двух ссор Алексея никто не услышал. То же самое произошло с щелчком замка. После него двери распахнулись и в кабинет вошли двое коренастых в военной форме. Оба с каменными лицами и холодным взглядом обступили Давида. Далее истуканы почти синхронно посмотрели на Аль Ахмако. Тот приказал им, говоря медленно и чётко проговаривая слова:

— Глава «Ордена Вольных Каменщиков», Давид бен Авраам Гуффа, обвиняется в измене. Он предал Совет и пытался украсть один из наших активов.

Озираясь на охранников, Давид растерянно ответил, заикаясь: «Измена, кража? Что за ху…». Торговец оружием прервал его:

— Не выражайтесь, Давид! Тем более, вы лучше меня знаете: усомниться в действиях Совета — в такой критичный момент — равно измене. Вы помещаетесь под стражу на время следствия.

— Следствия?!