Спасти огонь

Тогда я обратил свое нездоровое любопытство на нашу святую матушку. Такое самоотверженное служение тебе могло быть продиктовано чувством вины. Почти наверняка — берущей начало в тайной любви. Ревнивостью как таковой ты не отличался, а вот собственником был и желал всех и вся контролировать. Любил появляться из ниоткуда в самый неожиданный момент. «Никогда не позволяй другим просчитать твой следующий ход. Сбивай их с толку». Так, словно за шахматной доской, ты испытывал на нас свои теории власти. Если они срабатывали, применял их к иным сферам жизни. Если нет — продолжал эксперименты внутри семейного микрокосма в поисках более эффективных. (Некоторые твои советы оказались весьма полезны, следует признать. Я пользовался ими в бизнесе. Старался быть непредсказуемым, и это помогало. Другие не могли влиять на переменчивость моих позиций. Я предлагал одну сумму, через неделю — следующую, а еще через неделю — третью. Конкуренты сходили с ума и в конце концов уступали, лишь бы покончить с этой проклятой болтанкой. К тому времени я уже контролировал цену, форму оплаты и имел гарантии, что они не пойдут на попятный. Спасибо, Сеферино.)

На маме ты опробовал всю гамму методов контроля. Ты считал, что она не способна на измену, и знал, что ей никуда не деться с твоей орбиты. Время от времени являлся за ней куда угодно — к ее подругам или к бабушке, в супермаркет, в аптеку. Тебе нравилось привязывать ее к себе такими неожиданностями и постоянной слежкой.

Домработницы у нас не было, мама сама ходила за покупками и занималась всеми домашними делами. Вероятно, ей было нелегко таскать сумки с продуктами. Вследствие твоей любви к фасоли (пережиток нищего детства), рису и молоку мама два раза в неделю навьючивала на себя по меньшей мере пятнадцать кило, возвращаясь из супермаркета «Гигант» (прибавь сюда вес чечевицы, сыра, газировки, сахара, курицы, мяса, салата, брокколи и прочего). Иногда мы ходили с ней, но чаще она все-таки тащила все это одна (к счастью, мама была довольно сильная и крепкая — брать такси, чтобы проехать километр двести метров от магазина до дома, ты ей категорически запрещал. Как и закупаться в лавочке на углу, якобы несусветно дорогой. А все ради какой-то вшивой пары песо).