Спекулянтъ

Вспомнился и хрестоматийный пример восьмидесятых, когда индекс доу—джонса рухнул без всяких видимых причин. Ни тогда, ни позже, внятных объяснений этому не последовало. Но по рынку бродили упорные слухи: один из Центробанков решил поиграться и был жестоко наказан — чтобы другим неповадно было.

Даже имея котировки на двести лет вперед, дилетант имеет шансы мизера с тремя тузами в прикупе... А если суммы очень хорошие, то тут уже выйдет на сцену настоящий кукловод. Сказки про Сороса и Баффета хороши на обывательском уровне. Важно, кто стоит за ними. А стоят Ротшильды, Морганы, Рокфеллеры, Гольдманы… Правильные пацаны — как метко окрестил их один из экономистов будущего.

Эти пацаны могут поставить президентом крупнейшего государства конченного олигофрена. Или лицо чернокожей национальности. На их деньги развязывались войны, совершались революции и строились сталинские пятилетки. И выиграть у них практически невозможно. Даже обладая их же оружием. Оружием, которое они еще не изобрели…

— Давай лучше вот о чем, — оторвался от воспоминаний Денис. — Виды, какие на урожай?

— Так, засуха же. Дождей не было совсем. А осенью еще и мороз озимые прихватил. Недород, скорее всего, будет — требования на товарный хлеб большие ожидаются.

— А как купцы урожай скупают?

Денис взял в руки кувшин. Полюбившаяся вишневая наливка замерцала гранатовым отблеском в неровном свете лампы. Купец грозно нахмурился, но продолжил:

— Знамо как. Покупщики, либо мельничные, либо от торговых домов, покупают на хлебных базарах, иногда — прямо у окраины города, чтоб крестьяне цену не узнали. Крупные латифундии сами на биржу выходят или в хлебные конторы при железных дорогах сдают. Есть и те, кто не продает, а на вино пережигает…

Рассуждая о привычных для него делах, он преобразился. От неуверенности последних дней не осталось и следа.

— А есть хорошие знакомцы в другом банке, не местном?

— Фрол Спиридонович, дядька по матушкиной линии, в Самаре главным будет. В Крестьянском поземельном банке.

Денис поднял фужер, покрутил его в руке и с наслаждением вдохнул вкус молодого вина.

— А что ж ты к нему не обратился, когда прижало?

— Так он лечиться всегда в это время уезжает. На воды. Сейчас, аккурат, должен был вернуться.

Иван Кузьмич посмотрел на сына, с блаженством потягивающего напиток, и потянулся к графинчику.

— Да ты спекуляцию хлебную никак затеял?

— Ее, родимую, ее, — задумчиво почесал лоб Денис — А про фьючерсный контракт ты, батя, конечно же, не слышал?

Купец обреченно вздохнул — о спокойных днях можно было и не мечтать.

— И большую ссуду хочешь взять, сынок?

Денис внимательно посмотрел на отца. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Миллионов десять.

— Да куда такие—то деньжищи?! — ошеломленно выдохнул Иван Кузьмич.

— Знаешь, отец, есть у меня одна мечта. Точнее их у меня много. Но это — первая.

— Ты про эту девушку? — догадливо оживился купец.

Денис с усмешкой пригубил вино и сказал:

— Нет. Не про девушку…Через несколько лет один немецкий банк даст тридцать миллионов долларов японскому правительству. На эти деньги Япония начнет войну с Россией. И я очень не хочу, чтобы это произошло.

— Какой банк?! Какие доллары?!

Ответ последовал невпопад:

— А может… и про девушку…

***

Уфимская губерния. 26 июня. 1896 год.

Городской парк. 23—15.

В летние каникулы курсистки аристократического заведения княжны Оболенской вмешалась любовь. Юлия Рябушинская последние дни жила как во сне. Она понимала, что увлечена сыном провинциального купца, но ничего поделать с собой уже не могла. И не хотела.

После смерти отца опеку над богатой наследницей взял ее родной дядя — Павел Михайлович. Молодая, красивая и прекрасно образованная девушка была лакомым кусочком для донжуанов всех мастей и сословий. Постоянно окруженная назойливым вниманием светской молодежи Петербурга, Юлия попросту сбежала в российскую глубинку, воспользовавшись неоднократными приглашениями погостить от дальнего родственника, уфимского заводчика Ногарева.

Первое время она просто наслаждалась неторопливой скукой южно—уральской губернии. Даже неуклюжие ухаживания ее кузена не могли нарушить умиротворенного состояния. Малоприятный тип. Девушка засмеялась — вспомнилась фраза Дениса, когда она вслух отслеживала родственную связь со своим кузеном. Как он сказал? Двоюродный шакал троюродного верблюда? Смешной он. И милый…

Юлия уже в который раз подергала за рукав своего молчаливого кавалера.

— Смотри — звезда падает!

— Надо желание загадать.

Третья фраза за вечер.

— Я загадала!.. Еще одна! Теперь твоя очередь…

— Не молчи! Когда ты молчишь — мне грустно…

От молчаливого нежного ответа зеленых глаз перехватило дыхание.

— А эта звезда как называется? Ты про нее пел?..

— Завтра уедешь, и целый месяц мы не увидимся...

— Ты опять молчишь!..