Спекулянтъ

— Вора будешь учить разбор вести? Реквизиты сбрасывали банковские? Левые счета и накладные передавали? Значит и отказ должен быть на бумаге.

Он «грузил» жестко и в темпе, не давая времени на раздумья. Явно «разводчиком» был когда-то, — мелькнуло в голове Дениса. Расслабился, зажирел, вот и получи по полной. По картотеке службы безопасности банка вор проходил «беспредельщиком» и «апельсином» # # 1 — это создавало дополнительные проблемы.

# # 1 Апельсин — вор в законе, купивший «корону».

— Короче, сроку тебе — три дня, — сиплый, скрипучий голос вора вывел Дениса из размышлений. — Рассчитаешься, с процентами, и нам отслюнявишь за беспокойство… Сумму я тебе сейчас посчитаю.

Он щелкнул пальцами и один из «быков» моментально подал калькулятор. Вор засопел и начал увлеченно тыкать толстыми, волосатыми пальцами в кнопки машинки.

А вот это — косяк! Знатный! Если ты вор — то воруй. Любишь считать — иди в экономисты. Законы уголовного мира отличались извращенной логикой, поэтому дилетант всегда проигрывал на «толковище». Денис дилетантом не был.

Авторитет закончил подсчеты и, победно посмотрев на собеседника, попытался что-то сказать.

— Может сначала определишься, кто ты по жизни — вор или бухгалтер? — не дав открыть тому рта, Денис кивнул на калькулятор. — Вот когда определишься, тогда и звони. А пока не стоит тебе серьезных людей от дел отвлекать.

Цвет лица у вора поменялся и стал напоминать перезревшую сливу: он только что повел себя как последний лох. А от лохов претензии не принимаются. Ни на одном разборе. Вор это знал. Знал и Бесяев.

— Ты че, б…, гонишь? — вызверился один из «быков».

— Б… на Тверской! А за помелом советую следить!

Денис махнул своим бойцам и направился к двери.

— Ах, ты, с-сука!...Бес — сзади! — два выкрика слились в один и голова взорвалась стеклянным звоном.

Глава первая

Москва. 15 апреля. 2009 год.

«Криминальная хроника. Сегодня, по

подозрению в покушении на убийство,

следственными органами столичной

прокуратуры был задержан

предполагаемый заказчик преступления.

Им оказался руководитель одного из

российских банков…

(из вечернего выпуска программы «Вести»)

***

Уфимская губерния. 15 июня. 1896 год.

Говорил же молодому барину, что последнее дело здесь купаться. Гиблое место. Прошлым летом здесь двое утопло: Маруська — девка дворовая, что купцов Никишиных, и кузнец слободской, Ермола. Этот-то понятно что: вина хлебного перебрал и булькнул. Когда спохватились, только пузыри и остались. Омут глубокий — ныряй, не ныряй, водяной своего в жисть не отдаст.

Хлопцы омутником # # 1 пугали. Федька им не верил, сказки детские. Не малой, чай, басни слушать, семнадцать годков скоро стукнет. Но купаться побаивался. Рыбаки сома здесь вытащили. На восемь пудов потянул, без малого. Сам зеленый — мхом уже обрастать начал. И усами страшенными шевелит, что пристав Зозуля. Мужики его кое-как удержали. Сома — не пристава. Пока Семен-хромой, бригадир ихний, колотушкой его не приласкал. Жуткая тварь. Не Семен — сом. Такой схватит за ногу и враз утащит.

# # 1 Омутник (народ.) – водяной, болотняник.

Топтыгина зимой недалече завалили. Две коровы задрал. Прямо в сараях. Вместе со шкурами сожрал, лишь косточки белые оставил. Дядька Архип, городничий, тогда мужиков на облаву собрал. У шатуна берлоги нет, умаялись охотники, выслеживая. Завалили с божьей помощью. Когда шкуру содрали, топтыгин на человека стал похож. Лапы здоровущие — такие у кузнецов только бывают.

Гиблое место.

И вода здесь ледяная. Из-за Уфимки. Она тут в Белую впадает. Ее еще башкирцы Агиделью зовут. Пока на другую сторону переплывешь, околеешь весь. Нет, пока в воде — терпимо. Но стоит выйти на берег, трясун нападает страшенный. Обратно плыть жуть как не хочется..

Пристало же молодому барину именно сегодня купаться идти. Его Нюрка ждала, все гляделки проглядела. А что? Он хлопец видный, грамоте обученный. Иван Кузьмич обещается приказчиком в лавку поставить. Так нет, пристал — пошли на речку. Уговорил таки. Все руками размахивал. Барин-то молодой у нас молчун, его бык спужал в детстве. Прижал к ограде, одна макушка промеж рогов и виднеется. Стоят вдвоем и молчат. С тех пор барин и не разговаривает. И бык тоже. Ревет только, когда корову хочет.

Федька, правда, этого не видел, дворовые сказывали. Жалость тогда взяла — его, сироту безродного, Иван Кузьмич пригрел, словно кровь родную, чужаком пришлым не побрезговал. Пришла пора долги отдавать. Теперь он от молодого барина не на шаг — куда тот, туда и Федька. Вдруг напасть какая еще случится.