Спекулятивный реализм: введение

В ответ Мейясу атакует Брассье его же оружием и заявляет, что корреляционист не притязает «знать» что-либо, и что на самом деле как раз защитник реальности-в-себе – Кант, к примеру – ложно притязает знать, что есть разница между явлением и в-себе[510]. Однако кое-что здесь неверно, и это кое-что достаточно серьезно, чтобы поставить под угрозу состоятельность всей системы Мейясу. Дело в том, что на первом шаге корреляционист знает безусловно, что нет никакой разницы между тем, чтобы говорить о яблоке для нас и говорить о яблоке-в-себе, независимом от нас; «для нас» по умолчанию подразумевается во втором высказывании [говорить о яблоке-в-себе], как и во всех остальных высказываниях, и не может быть устранено (подобно тому, как в комиксе о Тинтине, перепечатанном в голдсмитском транскрипте в качестве иллюстрации, капитан Хэддок не может отклеить пластырь со своего пальца[511]). Но каким-то образом на втором шаге корреляционист оказывается скептиком, который просто не может быть уверен, существует ли что-то вне мысли или нет. Это вовсе не словесная уловка и не маловажный момент, потому что именно таким путем Мейясу впоследствии поведет нас прочь от корреляционизма к собственной позиции. Прежде всего, он убеждает нас отказаться и от реализма, и от «слабого корреляционизма» Канта, доказывая, что нет никакого смысла спрашивать о том, что лежит по ту сторону мышления, поскольку делать так значит наклеивать «пластырь Хэддока» на каждого претендента на статус вещи-вне-мысли. Кто-то говорит «яблоко вне мышления», и мы сразу понимаем, что это яблоко с наклейкой; это касается вообще всего, о чем мы могли бы подумать. Из-за этого Мейясу рисковал бы оказаться абсолютным идеалистом, если бы не его второй шаг (по-моему, невозможный). Он состоит в странном утверждении, что только из того, что мы не можем помыслить яблоко вне мысли, еще не следует, что не существует такой вещи, как яблоко вне мысли. Получается, что мы не можем даже помыслить о том, что значит иметь яблоко без наклейки, но где-то, тем не менее, может существовать яблоко без наклейки: в конце концов, ни одному человеку еще не удавалось исследовать мир, свободный от наклеек. Однако этот ход не работает. Нельзя использовать кантовский скептический аргумент вещи в себе сразу после берклиевского аргумента «быть значит быть отмеченным наклейкой». Мейясу не может сначала исключить любое обсуждение в-себе как бессмысленное, а затем заявить, что, несмотря на это, в-себе может существовать: что это вообще тогда значит? И если Мейясу не может добавить второй, скептический шаг к первому абсолютистскому, то принятие им корреляционистского круга напрямую ведет его к самому настоящему идеализму[512].

Теперь перейдем ко второй части доклада Мейясу, которую он начинает с обсуждения Франсуа Ларюэля, а затем переходит к более общим вопросам. Ларюэль – философ, которого чрезвычайно трудно читать. Начиная с 1970-х годов он написал много книг, но в англоязычном мире лишь недавно стал хорошо известной фигурой. К его самым амбициозным работам относятся «Философия и не-философия», «Принципы не-философии» и провокационная полемическая книга «Анти-Бадью», направленная против его более знаменитого современника[513]. Стоит обсудить вопрос о связи Ларюэля со спекулятивным реализмом. Энтони Пол Смит – специалист по философии Ларюэля, впервые ставший публично известным в качестве придирчивого критика спекулятивного реализма онлайн и офлайн – доказывает, что Ларюэль «занимался своего рода “реалистической” философией по меньшей мере еще в 1981 году […] задолго до работ Хармана или Мануэля Деланды»[514]. Панические кавычки вокруг слова «реалистическая» уже знак того, что тезис Смита о реализме французского мыслителя сомнителен. Но что интереснее, на той же странице Смит цитирует слова Ларюэля из неопубликованного интервью с Дрю Берком: я «всегда чувствовал отчужденность [от спекулятивного реализма], он для меня отмечен своего рода метафизической ностальгией». В этой книге нет места для полноценного обсуждения связи между Ларюэлем (или Бадью, или Латуром) и спекулятивным реализмом. Стоит просто отметить, что Ларюэль всегда был среди тех авторов, которые вызывали наиболее сильные разногласия внутри самой группы спекулятивных реалистов. К голдсмитскому воркшопу Брассье уже несколько лет был международно известен как проводник его «не-философии». В то же время Мейясу никогда не мог сказать ничего хорошего о не-философском движении, а я в 2011 году написал критическую рецензию на книгу Ларюэля «Философии различия», и этот мой текст по-видимому до сих пор злит Смита и других поклонников этого мыслителя.