Читаем Спелый дождь полностью

По улицам

Свет близорукий.

Случайные призраки встреч.

И странные синие звуки,

Живую обретшие речь.

Смещаются люди и тучи.

И ветер -

Как мокрая плеть.

И все-таки,

Как разнозвучно

Звенят тополя в гололедь!

Качаются бледные тропы -

Вечерние светят огни.

О чем ты,

Души моей тополь,

В раскатную наледь звенишь

То весело, то обречённо?

И медленно -

Будто во сне -

Бесплотный

От сумерек чёрных

Летит и не падает снег.

* * *

Не думал никогда,

Что ты вернёшься

В вихре пылинок

Из солнца, времени и земли.

Одолимо, но длинно

Кажется мне всё -

От разлива рожденья

До того, что иссохлось в ручьи...

Потерялось, забылось

И где-то осталось ничьим.

Разве можно придумать,

Разве мог я подумать

226

И тогда, и когда-то ещё,

Что из радуги времени, солнца, земли

Уже падают первые признаки тленья

На незрелые яблоки щёк

Из снегов, из дождей,

Из травы, из земли, из камней...

Хорошо, что пришла ты,

Пробилась ко мне.

* * *

Прошел только год.

Пересохла, растрескалась и огрубела

Такая живая,

Недавняя память во мне.

И новое что-то

Метелицей тополя белой

Клубится навстречу

По улице,

Где никого уже нет.

И я не спешу никуда.

В одиноком пространстве

Могу до забвенья

В ночной погружаться июль.

Во имя шагов,

Городских заколдованных странствий,

Как пух тополёвый,

Роняя обновку свою.

ДЕТСКИЙ АЛЬБОМ

СОЛНЫШКО

Мама, слышишь,

Мама, слышишь,

Погляди, иди скорей:

Солнце прячется на крыше

У соседей на дворе.

В золотистой паутине,

С голубым околышем...

Мама, мама, ты купи мне

Маленькое солнышко!

МЯЧ

«Ни перекрёстков, ни поворотов-

Какой огромный зал!» -

Думает мяч большеротый,

Удивлённо раскрыв глаза.

В лицо ему падает дождик.

Вот окнами дом подмигнул.

И хлопают листья в ладоши

Отчаянному бегуну.

227

«Пинайте, - кричит он, - получше!

Хочу добежать туда,

Где радуга волосы сушит,

Рассыпав их на провода»

ДОЖДИК

Мы сегодня - я и брат -

Сядем у окошка.

Нынче дождь идёт с утра,

Серенький, как кошка.

И деревья ветру вслед

Кланяются шатко.

Жёлтый листик на ветле,

Как звезда на шапке.

Это очень хорошо,

Даже очень-очень:

Дождик рядышком пошел.

Рядом,

А не мочит.

ПЕРЕД СНЕГОМ, ЕЩЁ НЕ УПАВШИМ

Сборник, стихи из которого

представлены здесь, относится к

концу семидесятых - началу вось-

мидесятых годов, не опубли-кован.

Новым состоянием души Михаила

была песенная возвы-шенность,

эмоциональный взрыв, с помощью

которого он пытался вырваться

из удушающей действительности.

Будто шаманит поэт, заклиная

себя в чём-то... Веру свою в Россию

заклинает, любовь к ней, потому

что без этого и жить-то вроде неза-

чем, и все это очень серьёзно:

«Я Родину защищал и от неё

страдал». Эйфория на краю про-

пасти. Жесткость и твёрдость

формы,

точность,

афористич-

ность придут потом. Михаила бу-

дут называть «мастером короткой

строки». А здесь он - как волна на

подъёме, когда сквозь её зеленова-

тый гребень просвечивает солнце,

багряное, как кровь...

228

* * *

Золотая

Российская

Россыпь!

Отыщите

Те капли в дождях,

Что раскатятся

Звонкоголосо,

На равнинный простор

Выходя.

Помоги

Благодатному свету,

По родимой земле

Поспеши!

Есть они -

Позывные поэтов,

Напряжённая песня души.

* * *

Вылетай,

Моя песня,

На волю!

Передай, что я жив и храним.

Мой поклон -

Всем погибшим

И полю,

И народу родной стороны.

Мою чистую, светлую радость -

Ветрякам,

Всем избушкам, ручью!

И ещё передай,

Что неправда,

Будто песен о них не пою.

Я пою,

Не считаясь с погодой,

Белым днём,

По бессонным ночам,

И врачи - мои лучшие годы -

Наотрез запретили молчать.

Обещаньями шибко не потчуй,

И, с меня не снимая вину,

Объясни,

Что, мол, трудно на почте...

Но - придёт.

Больше ждали в войну.

Улетай.

Знай,

Душою я чистый,

Как степная весенняя ярь!

Если кто-то в метель постучится,

Пусть откроют.

Там - песня моя...

229

* * *

Поля, поля - простор осенний рыжий!

На перекрестье верба - как вопрос.

Я в этом поле умирал и выжил,

И навсегда корнями в землю врос.

Люблю я вас, соломенные крыши,

Май расписной, наливчатый июль...

И кроме песен, что я здесь услышал,

Я ни слезинки лишней не пролью.

Когда-то, знаю, в шумном половодье

Через меня прольются корни ив.

Но верю в жизнь, которая проходит,

Как будут верить правнуки мои.

Поля, поля - распахнутые настежь

Всему, что будет, есть и что прошло!

Простите мне случайное ненастье.

Спасибо вам за хлеб и за тепло.

* * *

Прокричи мне, филин,

Ночью.

Крыльями ударь!

Под ногами -

Хлябь да кочи.

И не звякнет в колокольчик

Над болотиной звезда.

Ни покоя,

Ни погоды.

Ни тропинки,

Ни лица.

В глубине какого года

В чёрном небе,

В тёмных водах

Ветер символы выводит

Без начала, без конца?

Это я

Хожу счастливый

По неведомым ночам!

Это я играю в ливни

Колокольцев на плечах!

Я - свободный шут России

По призванию!

В бубенцовые осины

Перезваниваю...

СТАЯ

Над хмурью изб,

Немой болотной чернью,

От городов -

Куда-то стороной -

Летели птицы

230

Над землёй вечерней.

Летели птицы

Над моей страной.

Остыл октябрь.

Над степью моросило.

Терялась вдаль

Безлюдная тропа.

В последний раз

С отчаянною силой

Качнулся крик над степью.

И пропал.

И стало тихо

Под небесной далью.

Так тяжело,

Так пусто стало вдруг -

Как будто бы

Не птицы пролетали,

А стая лет,

Качнувшись на ветру.

* * *

Отзовись,

Я прошу тебя,

Детство!

Крик разбился.

Пропал. Не помог.

Чем сильнее

Пытаюсь вглядеться,

Тем чернильнее

Заливь дорог.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Основы физики духа
Основы физики духа

В книге рассматриваются как широко известные, так и пока еще экзотические феномены и явления духовного мира. Особенности мира духа объясняются на основе положения о единстве духа и материи с сугубо научных позиций без привлечения в помощь каких-либо сверхестественных и непознаваемых сущностей. Сходство выявляемых духовно-нематериальных закономерностей с известными материальными законами позволяет сформировать единую картину двух сфер нашего бытия: бытия материального и духовного. В этой картине находят естественное объяснение ясновидение, телепатия, целительство и другие экзотические «аномальные» явления. Предлагается путь, на котором соединение современных научных знаний с «нетрадиционными» методами и приемами способно открыть возможность широкого практического использования духовных видов энергии.

Андрей Юрьевич Скляров

Культурология / Эзотерика, эзотерическая литература / Эзотерика / Образование и наука
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология