Сперанский 5. Заговор

— У вас два дня, чтобы покинуть пределы моей империи, — утомившись от проявления собственного гнева, заканчивал разнос русский император.

Оплеванный и униженный, Уитворт чуть ли не бежал прочь из дворца.

Словно прогуливаясь, я направился на выход из тронного зала. Нет, не для того, чтобы догнать Уитворта, пусть черти жарят его с солью на сковороде, а потому, что нужно срочно передать послание. Подойдя к нужному мне лакею, моему человеку во дворце, я сказал:

— Карпу передать слово «зорро»!

И, как ни в чем ни бывало, пошел обратно в Тронный зал. Посла больше никто не увидит, ни русский император, ни английский премьер-министр. Покушения на меня не прощаются — это аксиома. Ну и для того, чтобы заработать на торговле с Англией можно и убить ее посла.

Я еще ранее передал проект повышения цен на ряд русских товаров, такой проект позволил бы России в ближайшее время сильно заработать. Ну и, конечно, он ослабляет Англию. И нет сомнений, что англичане продолжат покупать все русские морские товары. У них нет вариантов. В Европе лес, пеньку, парусину, они не закупят. Голландские мануфактуры под контролем Франции, лес никто не продаст. Та же Дания — союзник России, не пойдет против воли русского императора. А на Британских островах мало пригодного леса осталось. Так что торговать продолжат, факт, но за очень дорого и с криками бессилия.

— Как у вас это получается, Михаил Михайлович? Быть всегда в нужном месте, в нужное время, да еще и с нужными идеалами. Давно стали любителем Франции? — спрашивал, подошедший ко мне, вице-канцлер Александр Борисович Куракин.

— Будет вам, ваше сиятельство, — усмехнулся я. — Я себя почитателем Франции не считаю.

— А другие иначе думают, так что не удивлюсь, что после сегодняшнего скандала, начнут искать с вами встречи. Но позвольте, на правах вашего давнего друга, сказать, что подобное сегодня в почете, чего же не говорить об этом, вот только завтра все может быть по-другому, — говорил князь.

Я улыбнулся. Куракин старший опасается, что я могу занять его место, вот и проявляет некоторую нервозность, советы дает. Вот только, не понятно, что может в голову прийти императору, возьмет и назначит меня хоть бы и вице-канцлером. Переходить дорогу Куракину я не особо хочу, так как от этого вижу больше вреда. Мы с ним партнеры и по Военторгу и по лесопильным предприятиям в Белой Руси, да и в сельском хозяйстве взаимодействуем.

— Ну и как? Идете ли на прием к Николаю Борисовичу Юсупову? Об этом приеме весь свет говорит, ждут чего-то азиатского от потомка степняков, — усмехнулся Александр Борисович, резко меняя тему разговора.

Эта отповедь английского посла была для некоторых придворных крайне неуместной. Николай Борисович Юсупов давал грандиозный прием. Павел Петрович бывает раздражителен, когда даются большие балы кем-то из вельмож. Но тут-то повод такой, что и сам император не может высказаться против. Давеча Юсупов был награжден Орденом Святого Иоанна Иерусалимского второй степени. Вот и решил Николай Борисович с помпой отметить это награждение.

Пусть он и не при дворе, редко там появляется, все меценатством занимается, да культурой, но знает толк в том, как угодить императору. Иные получают Мальтийские кресты, спасибо скажут, да и все на этом. А тут Юсупов подчеркивает, что ему такая награда — самое важное в жизни событие.

Ну а для меня это первый выход в свет в новом, очень даже высоком статусе, потому и пришлось подумать, как себя подать и что сделать. Вот к примеру, одевать ли мне мундир генерал-лейтенанта, или же быть в мундире, приличествующем обер-гофмаршалу? На самом деле, вопрос не праздный, так как официально меня никто из армии так и не уволил. Мало того, в ближайшее время мне придется примерять генеральский мундир. Именно в нем я предстану на Петербургском конгрессе, который должен начаться сразу после Рождества.

Можно было и раньше начать переговоры, но Рождественский пост не позволяет. Нужно же еще есть и пить на таких вот мероприятиях. Кстати, мне и это дело придется организовывать, как-никак, а обер-гофмаршал, блюда и напитки на мне.

Между тем, основные участники конгресса в наличие. Хотя, нет… Уитворта не будет, да и австрийцы устроили некоторый демарш, их посла на переговорах мы не увидим. Якобы тот занят иными делами, но представитель Габсбургов будет — это Франц Заурау. Я понимаю, зачем так поступили австрийцы. Они рассчитывают, что наступит тот час, когда они смогут сказать, что ничегошеньки и не подписывали. Заурау, не имеет, как бы в будущем сказали, аккредитации, права подписи. Он лишь наблюдатель. Вот и можно будет назвать конгресс в Петербурге не легитимным.

Глава 9

Глава 10

Петербург 1798 года

2 ноября

— Ты великолепна, — сказал я и не соврал.

Катя выглядела сногшибательно. Белое платье, расшитое серебряной нитью с невообразимо красивым узором, который только чуть-чуть просматривается, являясь ненавязчивым. А еще на платье была окантовка из золотой нити, на нарукавниках подоле, у декольте. Колье из белых бриллиантов в золотой оправе смотрелось более чем уместно.