Сперанский 5. Заговор

— Что ж… — Суворов задумался. — Мы не получали приказа считать француза союзником, а иных врагами. По сему мы… Леонтий Леонтьевич, зайдите после ко мне.

Александр Васильевич решил воспользоваться своим правом и полномочиями, и направить помощь австрийцам. Небольшую, но всяко свой союзный долг выполняя. Корпус, а вернее, усиленная дивизия Беннегсена пусть и идет туда. Австрийцы столько же своих войск давали некогда Суворову. Правда, генерал Край увел своих славных солдат на усиление войск эрцгерцога Карла, но в двух сражениях он же участвовал и честно бился.

— Ваше высокопревосходительство, может все же усилить осаду Генуи? — не унимался Багратион.

— Нет Петр. Они и так скоро на нашу милость только надеяться будут, или морями уйдут, если Федор Федорович Ушаков только позволит, — отвечал Суворов.

Да ему и самому хотелось расправиться с этим городом и даже продвинуться дальше. Но из Петербурга пришел приказ, сущность которого можно было бы обозначить одним словом «Стоп». Нет, там не было указаний начать лобызаться с французом, или же отступать со своих позиций. Лишь только не предпринимать дальнейшего продвижения на Запад, то есть не помышлять о том, чтобы зайти на французскую территорию.

К моменту, когда поступил приказ, Генуя уже была в осаде. Так что ее не снимают, до буквы исполняя приказ, дабы, с случае чего, им же прикрыться. Но это была очень странная осада и точно не по-суворовски. Женщин могли выпускать из города за покупками, когда торг вел Военторг по грабительским ценам. Но все же генуэзцам продавали за золото, серебро, ткани и всяко разное продукты питания. Уже ряд генералов, как и сам Суворов были на проценте у Военторга, так что проблем не возникало, если только не кусающие локти армейские интенданты.

А так…Осода заключалась в том, что русские стреляли из пушек по стенам города только в строго отведенное время, пропускать французские корабли так же было можно, но только после русского досмотра, порой таможенного сбора. Все было столь странно, что, казалось, быть и не могло. Но есть многое в природе, что и не снилось нашим мудрецам.

Ситуация с будущим итальянских государств застыла, замерзла, будто вода на реке в лютую зиму. Пока, кроме венецианского дожа, никто и не получил свои владения назад. В Неаполе, к примеру, не появился и король Неаполитанский Фердинанд. Он все еще у англичан, которые растерялись и не знают, как относится к конгрессу в Петербурге.

С одной стороны, терять Россию, как союзницу нельзя никак, будет катастрофа серьезнее потери Ирландии, если русские все же завяжут дружбу с Первым Консулом Франции. Тут в полный рост еще встает проблема строительства английского флота, которое идет семимильными шагами и только благодаря и русскому лесу и пеньке с парусиной. А с другой стороны… ну нельзя же спускать императору Павлу такие наглые поступки, наплевательские по отношению к союзническому долгу!

Но, несмотря на скрежет английских зубов, грядет оттепель, и лет на политических реках скоро станет истончаться. Уже собрались в Петербурге многие представители итальянских, и не только их, государств и городов.

*……………*…………*

Петербург

2 ноября 1798 года

— Дрянь! Дрянь! — кричал Павел Петрович, указывая пальцем на Чарльза Уитворта. — Как посмел ты⁈

Государя несло. Он сыпал оскорблениями, которые среди строителей или моряков могли бы вызвать лишь сочувствие, так как в подобных ругательствах не раскрывалась полнота русской души. Нет при дворе таких умельцев, что составляют конструкции в третьи, бывают мастера, что кладут мат и в пятый этаж, декламируя на русском «народном».

Но слышать даже скромные ругательства от монарха? Да еще в просвещенный век? Для английского посла это было настолько унизительным, что если бы он мог объявить русскому императору войну, прямо сейчас сделал бы это, вопреки здравому смыслу.

Я присутствовал при этом разносе, как и многие другие придворные. Император вызвал в Тронный зал всех, кто только был недалеко, в Зимнем дворце, или рядом с ним. Оттого унижение английского посла было еще более сильным.

Новое проявление сумасбродства императора? Внешне похоже даже на приступ сумасшествия. Вот только был тут и еще один важный момент. Уж не знаю, осознает его Павел Петрович, и тогда он великий актер, или же это интуитивно так действует Быть может это мое желание обелить, оправдать государя. Между тем, разыгрываемый спектакль говорит четко: нельзя быть англофилом, вообще Англия становится врагом, кто ее любит, тот дрянь и скотина, и не должен попадаться на глаза императору.

Уверен, что уже сегодня риторика во дворце станет таковой, что сложно понять, кто больше любит нынешнюю Францию: русские придворные сановники, или сторонники Наполеона. Ну а просто бы прогнал Павел английского посла, так многие стали лишь ждать другого представителя Великобритании. Вот он полный поворот в политике. Получается, что не только Мальта была в иной реальности причиной торговой войны с Англией.