Сперанский 5. Заговор

Канцлер посмотрел на меня, покачал головой и обозначил аплодисменты, захлопав в ладоши.

— У меня порой складывается впечатление, Михаил, что ты словно читаешь откуда-то готовые выражения. То, что ты сказал, очень глубокомысленно, к таким, казалось, простым сочетаниям слов, политики приходят через опыт множества побед и ошибок, — сказал Александр Андреевич.

Что ответить этому проницательному человеку? Ничего, лишь с видом мудреца, только что изрекшего главную свою мудрость, промолчать.

— Но, будет, красивые слова изрекать. Идеи. Мне нужны идеи, — говорил Безбородко. — Ты пойми, Михаил, не я скажу то, что будет приемлемо государю, найдутся иные говорить не то, что думают, а что хотят от них услышать. Пален выдаст, или этот… Ну надо же было князя Куракина отправить в отставку и поставить вместо него Панина! Может наступит время, когда мы с тобой будем определять политику? Вице-канцлер Сперанский? А? Каково?

Относительно того, кто именно определяет политику, я промолчал. Ни я, ни даже Безбородко, не так, чтобы решаем, пусть и действуем тайно, дабы направить в нужное нам русло. Но вот, что именно я бы посоветовал сделать, так ударить по Англии в Индии.

Ох, и сколько же в иной реальности ругали Павла за этот вот Индийский поход. Признаться, так и я на стороне тех, кто ругал. Нельзя было посылать казаков туда, не знаю куда. Без карт, понимая путей, без четкого разумения нужности припасов, правильной одежды, гужевого транспорта. Это преступление. Но у нас же почти что в вассалах Иран.

— Ты устал? Нет, только что мудрые мысли изрекал, а ныне… Какая Индия? — негативно воспринял мои слова Безбородко.

— Ваше высоко превосходительство, ну зачем же НАМ это делать? Предложить французам, обеспечить им проход через Кавказ в Персию, оттуда в Индию. Персы покажут дорогу, а Наполеон схватится за эту идею, — приводил я доводы канцлеру.

— А ты понимаешь, что удар по Индии в Великобритании воспримут более болезненно, чем даже по Ирландии? — задумчиво спрашивал Безбородко.

— Понимаю. Но я еще понимаю и то, что нам, России, нужно как можно быстрее начинать войну со Швецией. Вы же знаете, что англичане начали закачивать в эту страну горы оружия! — решил я говорить в открытую. — Они уже готовят нам ловушки и неприятности. Пусть отвлекутся!

— Мы перенапряжемся. Россия только и делает, что воюет. Финансовая система начала налаживаться, производство, не без твоего вмешательства, несколько подросло. Начнем со Швецией, начнут и османы. С Австрией напряженные отношения, они обязательно помогут туркам, пусть сперва и побоятся встревать напрямую, но итальянские владения у нас заберут, — Безбородко посмотрел на меня несколько обреченным взглядом. — Ты понимаешь, что начнется?

— Ваше сиятельство, а вы видите иные пути? — позволив себе чуть повысить голос, спросил я.

— В том-то и дело… Я обдумывал многие пути, но все идет к одному — к войне. На тебя рассчитывал, — сказал Безбородко, вновь поморщившись от боли.

— Я не оракул, — сказал я, разводя руками и думая, где сейчас может находится медик Базылевич, чтобы посмотрел канцлера.

— Не оракул? Это точно, — болезненно усмехнулся Безбородко.

— Ваше сиятельство, вы бы к медику обратились, — посоветовал я.

Александр Андреевич отмахнулся. Неужели я не так и сильно продлил жизнь этому человеку? Нет, нужно напрячь Базылевича. Пусть смотрит за канцлером. Как-то мне становится легко разговаривать с канцлером, чувствую его ко мне хорошее отношение. Такого человека мне бы не хотелось терять.

— Все, пойду, — сказал Безбородко через некоторое время, перекрестившись.

Показываться государю на глаза в таких обстоятельствах я счел для себя не целесообразно. Меня не подпустят без паркетного боя к «телу», пусть и сами придворные будут жаться в углу. Находиться рядом с Павлом Петровичем в период его великого гнева — это лотерея, в которой крайне мало выигрышных билетов, но есть даже черные метки.

* * *

Интерлюдия

Император Российский ходил неестественно большими шагами по приемной зале. Выстроенные, будто солдаты в каре, придворные провожали взглядом своего монарха, лишний раз опасаясь вздохнуть. Как-то недавно вздохнул, было дело, князь Александр Борисович Куракин в похожей ситуации и все, он уже не вице-канцлер Российской империи. И никому не интересно то, что князь не так, чтобы и исполнял свои обязанности. А раз, так и вовсе убыл в свое имение Надеждино под Саратовом.

Наверняка, не только поэтому император сменил вице-канцлера, а потому, что ошибочно считал Никиту Петровича Панина франкофилом. Сменяется вектор политики России, меняются исполнители. Но, на всякий случай, лучше дышать через раз.

— Доклад о состоянии дел флота на Балтике! — закричал Павел Петрович резко остановившись.

Все замерли, превратились в изваяния. Даже, обычно ведущий себя несколько фамильярно, Петр Алексеевич Пален, и тот почти что не моргал, и, не шевелясь, смотрел чуть в сторону от государя, чтобы не поймать взгляд русского монарха.