Спецназ Берии. Первый бой

– Странно, – покачал головой Давыдов. – Ну, если командир роты не возражает…

– Пиши-пиши, Илья Юльевич. Всю ответственность беру на себя.

Вскоре отряд Лазнюка был укомплектован. Списочная численность диверсионного подразделения составила 80 человек. Большое внимание уделялось вооружению и экипировке омсбоновцев.

Каждому выдали лыжи и белый маскхалат. На ноги – валенки. Вот только крепления на лыжах для валенок были неудобные. На это обратили внимание многие, но делать нечего, приходилось приспосабливаться.

Под маскхалатами были тёплые цигейковые куртки, но, что удивительно, гражданского образца, однотонные, чаще всего тёмно-синего цвета. Из ближнего круга знакомых Ануфриева лишь Володе Аверкину досталась клетчатая куртка. Многие обращали внимание на необычный рисунок Володиного полушубка, но на предложение обменять его на обычный с «доплатой» в виде шоколада или консервов Аверкин отвечал неизменным отказом, поскольку необычная расцветка позволяла быстро находить свою куртку среди других.

Основным оружием омсбоновцам служили карабины. Как укороченный вид винтовки, они были удобнее при передвижении на лыжах. Полагающийся к карабину боекомплект составлял 240 патронов. Имелись в отряде и несколько автоматов ППД. Казалось бы, спецподразделение – и автоматы должны быть у каждого. Но ввиду острой нехватки этого вида оружия в войсках обеспечить каждого омсбоновца автоматом не представлялось возможным. Да и те, что имелись, достались обходными путями.

Ануфриев помнил, что поначалу автомат на весь полк вообще был только один. Его доверили чемпиону страны по стрельбе младшему лейтенанту Ивану Черепанову, который ходил по подразделениям, объясняя устройство ППД, а некоторым, но далеко не всем, даже разрешал подержать его в руках.

Позднее командование ОМСБОНа вступило в «частную сделку» с директором одного из предприятий. Он обратился в бригаду с просьбой о выделении людей для пристрелки автоматов. В ответ ему было выдвинуто условие: за каждую тысячу пристрелянных автоматов двадцать единиц передаются на баланс бригады. С этого момента монополия Черепанова на ППД закончилась.

Комичная ситуация возникла при получении первой партии автоматов. На ящиках чёрной краской было выведено: «Московская фабрика металлической игрушки».

– Ну, теперь поиграем! – смеялись бойцы.

В общем, на момент отправки отрядов во вражеские тылы автоматов катастрофически не хватало. Боекомплект везунчиков, которым всё-таки достались ППД, составлял шесть барабанов по 73 патрона в каждом.

Ну и какой диверсант без взрывчатки? Восемь-десять килограммов тола, по шесть гранат – обязательное удовольствие.

Таким образом, каждый боец, отправлявшийся в командировку, был навьючен как мул. Кроме боевого снаряжения, выдавался десятидневный запас продовольствия: консервы, концентраты, сухари, сахар. А ещё санпакет, финка, котелок, фляжка…

Понятное дело, иметь при себе документы во время выполнения задания диверсантам-разведчикам не полагалось. В одежде у каждого были зашиты небольшие справочки, предъявление которых в случае необходимости позволяло подтвердить свою принадлежность к Красной армии.

– Расписок не выдаю, всё равно вам их некуда девать, – поговаривал старшина, принимая у бойцов на хранение документы и кое-что из личных вещей.

Перед отправкой отряда командование организовало тактическое учение «Взрыв моста и ведение боя с превосходящими силами противника». Тренировка проводилась в условиях, максимально приближённых к боевым. Занятие позволило сделать вывод, что подразделения готовы к успешному выполнению стоящих перед ними боевых задач.

Бить оккупантов в их же тылу мечтали если не все, то большинство омсбоновцев. Не случайно количество добровольцев превышало требуемые нормы раза в два. Некоторые особо расторопные при удобном случае обращались непосредственно к руководству бригады с просьбой отправить их на задание.

Накануне убытия отрядов из Москвы в расположение второго полка, дислоцировавшегося в соседнем с Белорусским вокзалом здании, наведался командир бригады полковник Орлов.

– Почему у вас так шумно? – спросил он, едва переступив порог.

На лице дежурного появилась улыбка.

– Отправляем две роты, товарищ полковник, а ехать просится весь полк.

Михаил Фёдорович вскоре и сам в этом убедился. Первый такой желающий перехватил Орлова прямо на лестнице. В его голосе одновременно звучали решимость и отчаяние:

– Товарищ полковник! Красноармеец Строков. Разрешите обратиться! – И, не давая комбригу ответить, выпалил: – Прошу зачислить меня в роту, убывающую на боевое задание!

При всей серьёзности момента Орлов едва сдержал улыбку и как можно строже ответил:

– Во-первых, отряды уже сформированы. Во-вторых, разве вы не знаете, что положено обращаться по команде?

Известный в батальоне радист несколько сник и торопливо, словно боясь, что его уже больше не будут слушать, затараторил:

– Я подавал. Но пока до вас дойдёт по команде, они уедут. Пошлите меня, товарищ полковник, – прибавил он с мольбой в голосе.

Но Орлов был непоколебим: