Спецназовец. Шальная пуля

Ликвидация Лаврентьева была делом не только решенным, но и жизненно необходимым. При том, что он был дурак и трус, при том, что ему никогда и в голову не пришло бы злоумышлять против Александра Борисовича, Томилин просто не смог бы спокойно спать, не убрав с глаз долой этого недоумка. Потому что Берий был классический недоумок, способный сдуру проговориться о том, о чем другой проговорился бы намеренно, в рамках тщательно разработанного плана по уничтожению полковника Томилина. Составить такой план за него вполне мог кто-то другой, а Александр Борисович вовсе не стремился быть уничтоженным. Давать объяснения по поводу того, зачем ему понадобилась настоящая съемочная группа с телевидения и как так вышло, что оператор и осветитель погибли сразу же по завершении съемки, ему тоже не улыбалось. Не хочешь, чтобы тебя повинтили – не оставляй свидетелей; эта истина стара как мир, но устаревшей ее не назовешь. Она относится к разряду вечных ценностей и останется в силе до тех пор, пока существует род людской.

План ликвидации, если это можно назвать планом, был прост, как все гениальное, и предельно эффективен. Александр Борисович намеревался назначить Лаврентьеву встречу в каком-нибудь людном месте, послать туда вместо себя Куницына или кого-то из его орлов и по истечении положенного срока получить рапорт о том, что операция прошла без осложнений, в штатном режиме: боевой укол произведен, исполнитель ушел никем не замеченный, а объект благополучно протянул ноги в результате острой сердечной недостаточности. Казалось бы, что тут сложного?

Но не тут-то было. Встречу Лаврентьеву он назначил, но Берий на нее почему-то не явился. Вернувшийся из кафе, в котором планировалось провести акцию, Куницын доложил, что объект там не появлялся. Оставленный следить за кафе старший лейтенант Крайнов по телефону подтвердил, что никакого Берия в пределах видимости по-прежнему не наблюдается, хотя с условленного времени встречи прошло уже более получаса.

Тогда Александр Борисович, на тот момент всего лишь слегка раздраженный внезапной помехой, позвонил Лаврентьеву на мобильный телефон, намереваясь сделать ему втык: ты, конечно, продюсер, занятой человек и все такое, но не баба все ж таки, не народная, мать ее, артистка, чтобы динамить своего куратора из ФСБ!

Подготовленная им пламенная речь отправилась псу под хвост: Берий просто не брал трубку. По домашнему номеру тоже никто не отзывался, а на работе трубку сняла секретарша, сообщившая, что Вадим Викторович ушел примерно полчаса назад.

Это уже было чертовски странно. Александр Борисович все еще не верил, что у Берия хватило ума, чтобы сделать правильные выводы из дневного происшествия с его съемочной группой, и смелости, чтобы принять и безотлагательно осуществить решение, логически из этих выводов вытекающее. Бросить квартиру в центре города, непыльную должность и красотку секретаршу и податься в бега – нет, на это Берий был просто не способен! Он был из тех премудрых пескарей, что предпочитают отсиживаться под корягой в расчете, что беда пройдет стороной. Это как у еврея, остающегося в городе, который должны были вот-вот занять немцы, спросили: вы же знаете, как нацисты поступают с евреями, почему же вы остаетесь, когда надо бежать? А он ответил: а куда я дену пианино? Это был рассказ про Лаврентьева, и, тем не менее, Берий как сквозь землю провалился.

Пришлось призвать на помощь чудеса современной техники. Запеленгованный со спутника сигнал мобильного телефона продюсера Лаврентьева исходил из телецентра Останкино; он никуда не двигался, противореча словам секретарши, утверждавшей, что Берий куда-то ушел. Полковник Томилин решил верить системе спутниковой навигации: техника может ошибаться, но не умеет намеренно лгать, чему великолепно обучены все, сколько их есть на свете, секретарши. Кроме того, покинув свой кабинет, Берий мог все это время ошиваться где-нибудь в телецентре – торчать в одной из студий, что-то организовывать, чем-то руководить или просто пить водку с операторами и осветителями, поминая их безвременно ушедших из жизни коллег.

– Дуй туда, – сказал полковник Куницыну. – Если эта сволочь отсиживается в кабинете, для начала скажи секретарше, что ты от меня, и посмотри, какая будет реакция. Если он начнет втирать, что не знает никакого Александра Борисовича, доставай удостоверение и – на прорыв. Скажи, что расследуешь обстоятельства гибели этих… ну, сам знаешь, кого, и должен его допросить. Войди в кабинет, сделай укол и вали. Какая разница, где он окочурится от внезапной остановки сердца! Если в кабинете его нет, но он в телецентре, ищи, пока не найдешь. И то же самое: назвался следователем, увел в сторонку, уколол и ушел. Можешь смеха ради позвать на помощь: человеку плохо, вызовите «скорую», и далее в том же духе… Но это уже на твое усмотрение. Главное, не увлекайся ролью доброго самаритянина, не забывай, что я тебя здесь жду. Шприц-то за всей этой беготней еще не потерял?