Спецназовец. Взгляд снайпера

Через три минуты он остановил машину недалеко от кафе, о котором говорил по телефону Щеглов. С парковочными местами было туго: жильцы спального микрорайона слетелись на ночь в свои высотные скворечники, заставив все вокруг четырехколесным железом различных степеней изношенности. Терентьеву посчастливилось отыскать свободный пятачок асфальта в густой, черной, как вакса, тени растущих на газоне деревьев. Уже заглушив двигатель, он заметил, что остановился на пешеходном переходе, но не стал ничего предпринимать: другого места в пределах видимости все равно не наблюдалось, а для излишне наблюдательного и ретивого инспектора ДПС в кармане был припасен сюрпризец – удостоверение следователя городской прокуратуры.

Он посмотрел на часы, прикидывая, сколько придется ждать, и сейчас же от темной массы деревьев по правую руку отделилась и двинулась в его сторону высокая и широкоплечая мужская фигура. Валентин Григорьевич снова включил фары; свет ударил человека по глазам, он закрылся рукой, но Терентьев уже узнал белобрысую телячью физиономию опера Щеглова и, помедлив, снял ладонь с рукоятки пистолета. Он разблокировал двери, и Щеглов торопливо нырнул в салон. На нем была мешковатая серая куртка спортивного покроя; он держал руки в карманах и все время ежился, будто от холода. «Нервы», – подумал Терентьев и мысленно усмехнулся: ясно, ларечников и владельцев шиномонтажек на бабки разводить не в пример спокойнее и легче!

– Спасибо, что приехали, Валентин Григорьевич, – сказал Щеглов. – Простите, что побеспокоил, но дело действительно спешное.

Терентьев не спеша извлек из чехла на поясе цифровой диктофон и показал его Щеглову.

– Если не возражаете, я запишу наш разговор, – сказал он.

– Ну, я бы так не торопился, – к его некоторому удивлению, возразил оперативник. – Вы сперва убедитесь, что разговор того стоит. Чего зря батарею-то разряжать?

– Ну, если вы явились меня учить, он действительно того не стоит, – подпустил неприязненного холодку Валентин Григорьевич. – Сами ведь говорили, что дело важное, не терпящее отлагательств. А теперь что же – передумали?

– Извините, – смешался Щеглов, – это я от волнения… Пишите, конечно, вам виднее. Я тут нашел в столе у Молоканова одну штуку… Сейчас покажу. Списки какие-то, цифры… Похоже на какую-то бухгалтерию.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Терентьев.

Он включил диктофон, и маленький дисплей вспыхнул в полумраке салона прямоугольником яркого голубоватого света. Валентин Григорьевич направил его на собеседника, как пистолет, чтобы добиться максимально четкой записи. Это ведь только в телевизионных фильмах диктофон, спрятанный в кармане, в портфеле или где-нибудь под кроватью, ловит и записывает каждое слово. На самом-то деле бытовая записывающая аппаратура, особенно цифровая, – штука достаточно капризная и ненадежная и слух у нее оставляет желать лучшего. Поэтому, если хочешь получить на выходе что-нибудь, помимо глухого шума и невнятного бормотания на пределе слышимости, об этом надо специально позаботиться. Так Валентин Григорьевич и поступил, расположив микрофон своего записывающего устройства в каких-нибудь пятнадцати – двадцати сантиметрах от губ собеседника.

Щеглов в это же самое время полез во внутренний карман своей куртки за обещанными документами. Для этого он прихватил левой рукой и отвел в сторону полу, из-за волнения и спешки сделав это немного чересчур порывисто и резко. Его предплечье чувствительно задело руку Терентьева, гладкий корпус диктофона выскользнул из пальцев и завалился куда-то под педали. Как на грех, время подсветки вышло, и дисплей погас.

– Ох ты! – смущенно воскликнул Щеглов. – Простите, я не нарочно! Я сейчас найду, я мигом…

Он попытался нырнуть под руль, как проститутка, собирающаяся обслужить клиента оральным способом. Терентьев отпихнул его, понемногу начиная раздражаться, как всякий, кому пришлось столкнуться с густо идущими подряд друг за другом проявлениями человеческой бестолковости.

– Сидите спокойно! – цыкнул он на Щеглова. – Что вы дергаетесь, как эпилептик? Успокойтесь, сдавать своих подельников страшно только по первому разу.

– Да какие они мне подельники! – возмущенно воскликнул старший лейтенант.

– Сейчас разберемся, – прокряхтел Терентьев, который, согнувшись в три погибели и придерживаясь левой рукой за баранку, шарил в темноте между педалями, пытаясь нащупать куда-то завалившийся диктофон.

– Подельники, – бормотал у него над головой Щеглов. – Да я с ними на одном поле по большой нужде не сяду! Вот они у меня где, эти подельники. У меня – вот…