Славный мой Витенька, как меня порадовало Ваше долгожданное письмо – только сегодня я его получила. Я очень, очень рада, что Вам хорошо, вольно и спокойно. Прочитав Ваше письмо уже можно поверить, что его писал человек, изображенный на известном Вам пражском фото. Как приятно, что эта милая, весёлая мордаха, наконец заговорила со мной! Откровенно говоря, я очень боялась, что Вам там так же скверно, как было мне здесь первую неделю. Очевидно, я приехала сюда настолько раздёрганной, что никак не могла начать отдыхать; меня раздражало всё и все и даже обожаемое море казалось противным. На сегодняшний день положение изменилось. Стало не так душно, наступили чудесные прохладные вечера (плюс уже описанные Вам закаты) и ночи, когда можно спать и легкая простыня не кажется тяжёлой периной, наваленной на тебя. К окружающим я привыкла и перестала их замечать. Надо сказать, что “золотая молодежь” ведёт тут себя отвратно – одного вызвал директор и делал ему внушение за грубость. Два парня, с которыми я накануне играла в теннис, на следующий день не сочли нужным со мной здороваться – ну, и я им ответила тем же, и перестала с ними играть. Словом, этим нравам были уже посвящены страницы Крокодила и “Комсомольской правды”. А у меня, знаете, появилась своеобразная мания – вспомните Вашу диссертацию! – я во всякой ерунде вижу “сокрытую сущность” и не иначе. Типическое не дает покоя кандидату и на отдыхе! Берегитесь этого, будьте натуралистом, призываю Вас!.. Но последние дни я уже накопила в себе достаточно спокойствия, чтобы на всё плюнуть и начала действительно отдыхать. Встаю в восьмом часу; ходила на зарядку около моря, теперь буду играть с утра в теннис. Полдня проходит на море. На пляже в тени есть спортплощадка, там занимаются гимнастикой, – и я тоже. Загораю и купаюсь с педантизмом шестидесятилетнего больного, страдающего по крайней мере раком – так я здесь забочусь о своём здоровье. А что, знаете – помогает! Стала хорошо себя чувствовать и даже ощутила прелесть бытия. Конечно, для ухода за здоровьем тут обстановка создана прекрасная. Но особенно спортом не назанимаешься, так как всё же жарко, а главное, душно, влажный воздух. Ну, что ещё? К вечеру играю в волейбол или в теннис, – как правило не с молодежью, а с воспитанными людьми среднего возраста, у которых выражение лица человеческое в отличие от первых. На днях приехали Люся со Славой, они живут с Николаем Михайловичем на некогда очень знакомой мне даче около Мацесты[43]
, и приезжают к нам играть. Я им очень рада. На днях поеду к ним в гости. Не знаю, что почувствую в доме, где не была давно, но когда проезжала мимо ворот и увидела, как сильно выросли посаженные году в 34-м сосны, стало как-то хорошо и грустно. Вообще, Витюша, знаете, я тут вдруг почувствовала, что Сочи мне дороги. Этот город вырос и стал тем, что он представляет сейчас, на моих глазах, и Вам не надо объяснять, почему так было[44]. Может быть, именно от этого я так разъярилась на всё в этом “Люксе”. Словом, мне тут немного не хватает того тихого покоя души, который я имела в Ореанде. В Москве Вы наверняка встретите меня “загорелой, весёлой, с добрыми глазами” – за это я ручаюсь, – но вдобавок – несколько злой (Вы понимаете, что не на Вас). Это тоже неплохо, а то за последнее время в Москве я так устала, что ко всему отупела; а хорошая злость иногда помогает, Вы знаете. Здесь я пробуду до 24-го, в Москве буду 26-го. Поедем поездом – очень просит Оська, он ни разу не ездил на поезде, да и мне хочется ехать как-то спокойнее и без молниеносности. Позже задерживаться здесь, наверное, не стану, так как надо побыть с Катькой пару деньков, а потом буду перевозить весь свой табор в Москву, к началу занятий. Хочется всё это сделать не спеша и без суеты. О своей работе пока не думаю – эта извилина выключена. Наверное, и у Вас также. Страшно соскучилась по своей милой Катьке, милому пончику, – ужасно я её люблю! От А.И.[45] получила несколько писем, но, странно, моё письмо к ней никак не дойдет! Кстати, осталась она “отдыхать” ещё на неделю оттого, что немного заболела – что-то съела там скверное. Вам она этого не сообщила, “чтобы не волновать Витюшу”. Доколе будем мы с ней наперегонки “беречь покой” этого деспота?.. Напишите ей хорошее, доброе письмо, как Вы можете это сделать, когда захотите, а то у неё неважное настроение.
